Братья Старостины - [95]

Беседа была посвящена текущему моменту, но в фокус внимания попали слова Старостина о Бескове. За годы совместной работы накопилась уже масса противоречий, однако начальник команды словно защищал тренера — например, когда в вину тому поставили нежелание общаться со средствами массовой информации. Вот что говорил о Бескове Старостин:

«Таковы принципы его работы. Одна из причин тому — весьма невысокий профессиональный уровень некоторых пишущих о футболе журналистов, которые сами себя считают, однако, „опытнейшими специалистами“ да „футбольными обозревателями“. Когда мы, практики, к примеру, берем газету, то прежде всего смотрим на подпись под статьей, а после этого думаем — стоит ее читать или нет… Мы очень любим, например, Л. И. Филатова. Хотя он и не играл профессионально сам, но у него богатейший опыт, великолепный слог… Непрофессиональные же расспросы у Бескова вызывают, естественно, чувство досады. Когда он чувствует, что имеет дело с дилетантом, может и отказаться отвечать».

Подробно растолковал Старостин и нюансы тренерской работы: «Система Бескова основана на принципе: порядок бьет класс. Он очень требователен к игрокам, может быть, в некоторой степени и чрезмерно, но в конечном счете это приносит свои плоды… Он упорно может говорить об одном и том же до тех пор, пока не убедится, что игрок его до/конца понял. С одной стороны, футболистам трудно выдерживать такой ритм, с другой — именно, вероятно, поэтому, на мой взгляд, „Спартак“ сейчас на уровне техники, особенно в передачах мяча, близок к лучшим мировым образцам».

Как видим, всё очень лояльно. Более того, не самые корректные, может быть, обороты, употребленные в реальном разговоре, на бумаге смягчены: вместо «с упорством маньяка» — «упорно может говорить». Но сотрудничество двух мэтров неумолимо двигалось к концу. В конце 1988-го разногласия стали столь принципиальными, что чей-то уход оказался неизбежен…

На следующий год в беседе с корреспондентами украинской газеты «Комсомольское знамя» начальник команды объяснял: «Дело не только в том, что Бесков невероятно труден в общении, что признавал лишь авторитарное, волевое руководство людьми, а любой совет даже сведущего человека воспринимал как личную обиду. В последнее время главный тренер стал просто невыносим. Незаурядный в прошлом игрок, он и как тренер многое сделал для своего, динамовского, клуба. Но там совсем другая специфика — суровая, даже жесткая дисциплина, беспрекословное подчинение. У каждого футболиста — воинское звание — он попросту обязан повиноваться. Но что хорошо в „Динамо“ — в „Спартаке“ неприемлемо. Ему присущи демократизм, раскованность. У „Спартака“ свои традиции, свой статус игрока, основанный на уважении к личности. Потому-то Бесков и старался избавляться от исконных спартаковцев. Почти всех разогнал».

Надо полагать, конфликт был неизбежен не только в силу личностных характеристик или разных футбольных родословных. В профессиональном спорте, как это и было на Западе, тренер — наемный работник, чьи полномочия ограничены чисто спортивными делами. Но в Советском Союзе эта категория специалистов вольно или невольно брала на себя более широкие функции. И Старостин, ощущавший себя хозяином положения, получалось, опять-таки опережал время, пытаясь узаконить отношения в московском клубе по мировым образцам. Естественно, это наталкивалось на сопротивление Бескова, из окружения которого в адрес оппонента доносились характеристики вроде «интриган».

К слову, мысль о необходимости перехода футбола на профессиональные рельсы Николай Петрович пытался отстаивать последовательно и на разных уровнях — вплоть до ЦК КПСС. Как писал Лев Филатов, «самим фактом своего существования в должности начальника Старостин напоминал, взывал, убеждал, втолковывал, что неладно, глупо, неуклюже, лживо устроены отношения как в клубах, так и в масштабе федерации. Его с удовольствием слушали на разных совещаниях (красно говорит!), читывали его статьи и книги, но никто и не подумал прислушаться к глубокоуважаемому чудаку, куда как удобно было отмахнуться».

После того как Константин Иванович все-таки написал заявление об уходе, Старостин организовал немыслимую для нашего футбола вещь: тендер на должность главного тренера «Спартака». Правда, его итоги были предопределены заранее: преемником Бескова стал 35-летний Олег Романцев. Вот как выглядела ситуация в интерпретации Евгения Ловчева:

«В 1988-м Старостин, если называть вещи своими именами, уволил Бескова из „Спартака“, а выборы нового тренера провели голосованием игроков. Я тогда работал в майкопской „Дружбе“ и с Чапаем случайно встретился у метро. И он предложил мне поучаствовать в выборах вместе с Олегом Романцевым и Игорем Нетто. Я согласился, а буквально накануне события позвонил Александр Бубнов и предупредил, что уже все решено в пользу Романцева, а остальные — лишь для того, чтобы присутствовала альтернатива».

Позднее Ловчев признавал: встань у руля команды он, «Спартак» вряд ли бы достиг таких высот, как с Романцевым. Креатура Старостина оправдала себя в первый же год: красно-белые стали чемпионами СССР.