Братва: Век свободы не видать - [17]

— Само собой. В нем находилась моя пластилиновая конфетка. Вернее пластиковая. Бомба, срабатывающая на попытку вскрытия чемоданчика.

Киса некоторое время молчал, переваривая информацию, затем сказал самое неприятное:

— Монах, но ведь в парке могли пострадать совсем случайные люди…

— Но этого ведь не произошло? — спросил я, внутренне весь напрягшись.

— К счастью, нет, — снял с меня Киса стопудовую моральную гирю.

— А я что говорил? — облегченно вздохнул я, наполняя хрустальные емкости по новой. — Надо больше, брат, доверять Провидению! Оно никогда не позволит безвинным людям погибнуть. Гарантия!

— Чего ты такой веселый, Евген? — подозрительно уставился на меня соратник, все еще переживая, наверное, безвременную гибель своего приятеля Серого.

— Я не веселый, а довольный, — поправил я. — К тому есть весомая причина: дело с Эсэсом благополучно закончено — можно выбросить его из памяти…

Признаться, главную причину повышенного личного настроения я Кисе открывать не счел нужным.

А она состояла вот в чем: сейчас менты весь мусор и хлам в парке зашмонают в свою пользу, выискивая вещественные доказательства и улики. Ни одного окурка не оставят, ни единой бумажки! Уже к вечеру любимый с детства парк, освободившись от человеческих отбросов, будет смотреться как новенький!

Пожалуй, нынче перед сном надо не забыть прогуляться по ухоженно-чистым милым аллеям, подышать свежим ночным воздухом.

Иногда это очень полезно для моих чувствительных нервов. После нелегкого трудового дня — в особенности.

Медвежья услуга

1

— Цыпа, тебе следует как-нибудь разнообразить методы работы, — строго указал я соратнику во время его ежедневного доклада по текущим делам. — Мент, что кормится от нашей фирмы, предупредил о создании в РУОПе спецбригады по расследованию выбросившихся из окон и с балконов. Проявляй в будущем хоть децал хитромудрости. Лады? Есть какие-то дельные варианты?

— Без проблем, Евген! — самодовольно заявил Цыпленок. — Можно полиэтиленовый мешок на башку клиенту надевать с выдавленным туда клеем «Момент». Мол, токсикоманом умерший был, вот и задохся по неосторожности.

— Ладушки! — чуток поразмыслив, одобрил я. — На некоторое время, пожалуй, покатит. Ныне токсикомания в большой моде. Что у нас дальше на повестке?

— Ничего особо важного, Евген. Мелочевка всякая. Муть, короче. — Цыпа вдруг почему-то сильно заинтересовался пепельницей-«акулой» на моем письменном столе, которую имел счастье лицезреть до этого уже биллионы раз. Ну, накрайняк, сотни раз — это уж железный верняк.

Заподозрив неладное, я внимательно-придирчивым взглядом ощупал насупленную мордаху подручного и поинтересовался самым невинным тоном:

— Какая такая мелочевка, браток? У всех девчонок одновременно настали «критические» дни? Разжуй поподробней, в чем конкретно эта «муть» заключается. Шибко мне любопытно почему-то. Рассказывай!

— Обычная текучка, Евген. — Цыпленок сделал последнюю слабую попытку уйти от ответа. — В «Кенте», к примеру, две наши шлюхи передрались промеж собой из-за одного выгодного клиента.

— Кончай темнить, братишка! — усмехнулся я. — У тебя ведь на фейсе аршинными буквами написано, что скрываешь нечто серьезное. Давай выкладывай. Хватит уж родному шефу голову морочить, в натуре!

— Все под контролем, Михалыч. Нынче по утряне задержан мусорами метрдотель гостиницы «Кент» Гришка.

— Из-за бабской баталии? — удивился я.

— Нет. По подозрению в убийстве приезжего коммерсанта и еще какого-то фраера. К делам фирмы явно никакого отношения не имеет. Так что не хипишуй зазря, Евген. Это личная головная боль Гришуни, а вовсе не наша. Гарантия!

— Цыпа, ты, как всегда, наивен до полного беспредела! — сообщил я свое ценное открытие молодому соратнику. — Двойная мокруха — это верный «вышак». И чтоб оттянуть расстрел хотя бы на месячишко-другой, Григорий запросто может начать давать показания на нашу фирму. Просекаешь?

— Ясное дело. Но ведь сейчас, я слыхал, уже не расстреливают, кажись?

— Ну и что из того? Пожизненное заключение в помещении камерного типа навряд ли будет более привлекательным для Гришки, чем расстрел. Хрен редьки не слаще, как говорится.

— И что же нам теперь делать? — озабоченно наморщил лоб Цыпленок, вкурив, наконец, мою безусловно стопроцентную правоту.

— Обмозгую на досуге, браток. Беру нарисовавшуюся проблемку под личную собственность. Григорий содержится в следственном изоляторе?

— Пока нет. Сидит в одиночной камере ИВ С Фрунзенского РОВД. Этап в СИЗО будет не раньше чем через три дня.

— Откуда такая стальная уверенность?

— На тюрьму из райотдела увозят по пятницам, Евген, а сегодня только вторник.

— Понятно. Во Фрунзенском, помнится, у нас имеется свой кадр?

— Да. Но мелкая сошка — старший сержант всего лишь, — Цыпа выпятил нижнюю губу, выказывая полное пренебрежение к такому незначительному воинскому званию. — Побег организовать он не в силах. Гарантия!

— Побег на волю — безусловно! — усмехнулся я, закуривая. — А в «Сочи»?

— А вот это — без базара, — довольно скривил губы мой заплечных дел мастер. — Самое правильное решение, считаю. Сварганю в лучшем виде. Нынче же с сержантом конкретно перетолкую. За парочку «штук» гринов подпишется на ликвид. Рубль за сто!