Братство тибетского паука - [70]

Нет. Это случайное сходство, зрелые люди редко похожи на самих себя в юности. Я подтверждение этого горького правила, — она посмотрела в зеркало, поправила гребень и вздохнула: — Дмитрий не покидал Россию, он пошел служить к bolshevikam. Говорят, много преуспел в военной карьере, достиг чина полковника, его похоронили с почестями. Впрочем, мне безразлично, что происходит на их красном шабаше.

Миссис Львова остановила взгляд на невидимой точке где-то за плечом Огаста, в бесконечной дали, где вечная зима и кружит белая пурга, горько вздохнула:

Не люблю белый цвет. Когда алая кровь проливается на белый снег, он тает, становится водой и уходит в землю. Мы ждали чуда, каждый день молились, чтобы белое воинство вошло в Москву, удержало Крым, Владивосток, Ургу, — но снегу никогда не победить. Всегда так было, даже здесь, на белых скалах Альбиона, Иорки выбрали себе белую розу, но им пришлось пролить за нее столько крови, что она стала такой же алой, как и роза на гербе Ланкастеров. Алая и белая розы слились на эмблеме Тюдоров лишь потому, что британцы дорожат миром больше, чем победой. Нет, не люблю его — белый цвет никому не приносит счастья…

Тем временем Анна хлопотала над подносом: разлила чай по пережившим годину бедствий фарфоровым чашкам, старательно отставила ситечко на подставку, серебряными щипчиками положила Огасту кусочек сахара — над чашкой взметнулся игрушечный фонтанчик и тяжелая коричневая капля плюхнулась прямо на белоснежную скатерть.

Какая ты неловкая, Нюта! — вспылила княгиня. — Твое счастье, что у покойной леди Делии был добрый нрав, я бы такую прислугу тотчас выгнала. Не знаю, как ты собираешься жить дальше…

Миссис Львову прервал стук в дверь. Повинуясь жесту матери, Анна бросилась открывать: на пороге стояла Маргарет!

Хотя доктор заглянула в комнату, не дождавшись приглашения, но вела себя сдержанно, почти формально: напомнила миссис Львовой о своем утреннем звонке — и только тут заметила Огаста. Тот при виде леди Уолтроп поспешил укрыться под защитой буфета с посудой и пересел в кресло в самом дальнем углу комнаты. Что Мардж здесь понадобилось?

Леди Уолтроп тоже состроила недовольную гримасу:

Простите, я не ко времени — у вас гости…

— Ну что вы, доктор Уолтроп, присоединяйтесь к нам, мистер Картрайт не будет против. Анна, приготовь еще одну чашку для леди…

Миссис Львова открыла следующий альбом: на свадебных фото князь был уже далеко не юным, но статным и привлекательным мужчиной. Ему прочили блестящую придворную карьеру или лавры ученого, но он предпочел армию. Пока царит мир, офицеры имеют особый дар очаровывать девиц. Но наивным созданиям невдомек, что, если начнется война, именно они овдовеют первыми. Ее супруг погиб на германском фронте. Но война никого не жалеет: когда войска адмирала Колчака эвакуировались из Омска, княгиня сильно обморозила ноги, заболела пневмонией и только Божиим промыслом осталась в живых. С тех пор ее жизнь превратилась в цепь бесконечных и бесцельных скитаний: Владивосток, Харбин, Шанхай, Констанца, Марсель, Париж, Лондон — сменялись квартиры, поезда и пароходы. Однополчане покойного мужа помогли им перебраться в Европу, когда в Китае начались гонения на иностранцев.

Багажа у них становилось все меньше: белье и платья разрезали на бинты, столовое серебро украли, книги ушли на растопку, меха истрепались, хрусталь разбился, а драгоценности пришлось распродавать по камушку! Княгиня провела рукой по нитке отменного жемчуга, обвивавшей ее гордую шею, — остались сущие крохи.

В Девон они прибыли налегке…

Маргарет отхлебнула чай, вернула чашку на стол и заметила:

Но вам совсем не обязательно так жить, миссис Львова! Вы можете вернуться…

Куда?

Вернуться домой.

Либо у человека есть дом, либо его нет! Куда вы мне предлагаете вернуться, доктор Уолтроп, на чердак в Париже или в румынский клоповник?

Нет, вы можете вернуться в Россию.

России больше не существует.

Вы можете вернуться к своему отцу, — поправилась Маргарет. — Академик Горовой — авторитетный ученый, он столько лет разыскивает вас и внучку, испробовал все официальные и неофициальные каналы. Одни московские знакомые просили передать вам… Вот это…

Маргарет вынула из сумочки и протянула княгине плотный сероватый конверт. Миссис Львова взяла его, пробежалась пальцами по краям. Потом внимательно посмотрела на леди Уолтроп, перевела взгляд на лицо Огаста, чуть прищурилась, как будто сравнивая, и осведомилась:

Вы двое родственники?

Нет!

Но мы вместе выросли, — уточнила леди-доктор.

Ясно, — миссис Львова сложила конверт пополам, не вскрывая, аккуратно разорвала по сгибу, вновь сложила половинки — разорвала еще и еще раз, пока не превратила его в бумажные клочки, швырнула их на пол. Покончив с письмом, она выпрямилась в полный рост, с усилием подняла тяжелую трость и указала набалдашником на двери так решительно, что покачнулась:

Покиньте мой дом! Оба!

Мама! Но мистер Картрайт ни в чем не провинился… его не за что выгонять, — княжна подхватила мать под локоть, усадила ее в кресло, а затем шагнула к молодому человеку: — Огаст!

— Annal Syad'. Proklyanul