Братство талисмана - [11]

— Идите внутрь, — сказал Конрад Дункану, — а я расседлаю Дэниела и сниму поклажу с Бьюти.

Пещера была темной, но даже в темноте чувствовалось пространство. В камине горел небольшой огонь. Отшельник ощупью нашел свечу, зажег ее и поставил на стол. Свеча, разгоревшись, показала толстый тростниковый ковер на полу, грубый стол, такие же скамейки и стул, ящики у земляных стен, в одном углу соломенный матрац, в другом — шкафчик с несколькими свитками пергамента. Заметив, что Дункан взглянул на свитки, отшельник сказал:

— Да, я умею читать, но плохо. В свободное время я сижу здесь при свече, разбираю слова и стараюсь понять древних отцов церкви. Сомневаюсь, чтобы у меня это получилось, потому что у меня простая душа и временами глупая, как сапог, а древние отцы, похоже, больше увлекались словами, чем смыслом. Как я вам уже говорил, я, в сущности, плохой отшельник, но я прилагаю старания, хотя иной раз и сам задумываюсь над истинной профессией отшельника. Я думаю, что отшельники — самые глупые и бесполезные члены общества.

— Однако, — заметил Дункан, — это призвание считается весьма высоким.

— Когда я глубоко задумывался, — продолжал отшельник, — мне приходило на ум, что люди становятся отшельниками лишь для того, чтобы избежать работы, неизбежной в другого рода жизни. Конечно, быть отшельником легче, чем копать землю или выполнять другую физическую работу, которой зарабатывают хлеб. Я спрашивал себя, не из тех ли я отшельников и, по совести сказать, так и не решил этот вопрос.

— Ты говоришь, что прятался здесь, когда пришли разрушители, и что они не нашли тебя. Похоже, это не совсем так. За все наше путешествие мы не видели ни одного выжившего, если не считать группы бандитов, которые захватили замок и были достаточно ловки и удачливы, чтобы защитить его.

— Вы говорите о Гарольде Ривере?

— Да. Откуда ты знаешь о нем?

— Слово путешествует и по разоренным землям. Здесь есть переносчики слухов.

— Не понимаю.

— Маленький народ. Эльфы, тролли, гномы, феи, домовые…

— Но они…

— Это местный народ. Они живут здесь с незапамятных времен. Иной раз они бывают вредными и неприятными соседями, и доверять им не стоит. Они озорники, но злыми бывают очень редко. Они не связаны с разрушителями, сами прячутся от них и предупреждают многих других.

— И тебя предупредили?

— Да. Пришел гном и предупредил. Я не считал его своим другом, потому что он, бывало, играл со мной жестокие шутки, но, к своему удивлению, я обнаружил, что он самый настоящий друг.

Его предупреждение дало мне время загасить камин, чтобы дым не выдал меня, хотя я сомневаюсь, что такой небольшой дымок может вообще кого-нибудь выдать: в общем пожарище его просто не увидят. Ведь разрушители жгут все: хижины, амбары, солому, даже уборные. Можете представить?

— Нет, не могу, — ответил Дункан.

В пещеру вошел Конрад и положил у двери седло и вьюки.

— Ты, кажется, говорил о духе? — Прогромыхал он. — Здесь нет никаких духов.

— Дух очень застенчив, — пояснил Эндрю, — и прячется от посетителей. Он думает, что никто не хочет смотреть на него. Для пугливых людей он неприятен, хотя в нем, в сущности, нет ничего пугающего. Как я вам говорил, он очень порядочный и тактичный дух. Он возвысил голос:

— Дух, иди сюда, покажись. У нас гости.

Усик белого пара неохотно вытек из-за шкафчика.

— Иди, иди, — нетерпеливо позвал отшельник. — Можешь показаться. Эти джентльмены не испугаются тебя, и ты хотя бы из вежливости должен поздороваться с ними. — Он тихо сказал Дункану:

— У меня с ним куча беспокойства. Он считает, что быть духом позорно.

Дух медленно сформировался над шкафом и опустился на пол. Это был классический дух — весь белый. Единственной отметкой была веревочная петля вокруг шеи с болтающимся концом длиною в фут.

— Я дух, — сказал он гулким голосом, — и у меня нет места, которое я обязан посещать. Обычно духи являются на место своей кончины, но что это за место — дуб? Разрушители вытащили мое бедное тело из густой чащи, где я прятался, и незамедлительно вздернули. Я считаю, что они могли бы оказать мне любезность и повесить меня на хорошем дубе, одном из лесных патриархов, которых так много в наших лесах — три человека едва могут обхватить такой дуб. Однако разрушители не подумали об этом и повесили меня на чахлом малорослом дубке. Даже смерть надо мной подшутила. При жизни я просил милостыню у церковных дверей и жил бедно, так как люди считали, что у меня нет оснований нищенствовать, что я могу работать как всякий другой, и что я только прикидываюсь калекой.

— Он был обманщиком, — подтвердил отшельник. — Он мог бы работать, как все.

— Вы слышите? — Возмутился дух. — Даже в смерти на мне клеймо обманщика! С ума сойти!

— Я бы сказал, что ему доставляет удовольствие обманывать, — добавил отшельник. — Он не силен в тех штуках, что делают другие духи, надоедая самим себе.

— По правде сказать, — заметил дух, — у меня только одна небольшая неприятность: я пария, иначе я не был бы здесь. У меня нет своего места для появления.

— Ну, ты встретился с этими джентльменами и в приличной манере поговорил с ними, — прервал отшельник. — Теперь мы можем вернуться к другим делам, — он повернулся к Конраду. — Вы говорили, что у вас есть сыр.