Братство охотников за книгами - [55]

*

Когда римляне подожгли Храм в Иерусалиме, первосвященник обратился к братству с просьбой спасти Тору от огня. Охотники за книгами завладели священными свитками и спрятали их в пещерах у Мертвого моря, в простых кувшинах. Братство получило приказ хранить тайну местонахождения кувшинов и раскрыть ее лишь тогда, когда евреи вновь вступят во владение своими землями.

— Ты и вправду веришь, что евреи вернутся сюда хозяевами?

— Тексты, хранящиеся здесь, это подтверждают. Без них Иерусалим был бы всего лишь грудой камней. Ты собственными глазами видел, что с ним стало. Судьба этого города решается не на полях сражений и не за столом переговоров. Она в этих писаниях.

Посетители уселись на земле, скрестив ноги. Оставшийся стоять страж вынул из глиняного сосуда свиток и протянул Гамлиэлю. Раввин осторожно его развернул.

— Это тоже спасли из огня по просьбе первосвященника.

Гамлиэль расправил пергамент. Судя по фактуре, документ был очень старым, но поверить в его древность Вийон все же не мог. Он едва пожелтел, а текст проступал ясно и четко ровными колонками вдоль сделанного жилой шва. В сплошной массе букв не было видно ни единого знака препинания.

Филон Александрийский, Иосиф Флавий, Плиний Старший — все они упоминали о деятельности одного еврейского священника, прозванного Учитель Праведности, который заключил союз с Богом, основанный на покаянии и смирении. Этот проповедник упрекал братьев в надменности и высокомерии, полагая, что эти качества противоречат законам Моисея. Его проповеди очень не нравились вождям избранного народа, фарисеям, которых он считал тщеславными узурпаторами. Раввины и знатные граждане изгнали его из Храма. Отвергнутый жителями Иерусалима, он стал проповедовать на дорогах, в деревнях, обителях прокаженных, среди бедняков и бродяг, видевших в нем Спасителя. Преследуемый властями, которые страшились мятежа, он вынужден был удалиться в пустыню со своими учениками. И здесь он продолжал излучать свет. Одинокий, затравленный, он познал страшную смерть от рук врагов. Этого несчастного мессию звали Осия, он был третьим в знатном роду Садока. Документ в руках у Гамлиэля был «Руководством по дисциплине» — уставом общины, составленным адептами учения Осии, ессеями.

Франсуа поднял глаза на стражника. Человек, державшийся пренебрежительно и высокомерно, избегал смотреть на него, он не знал, что Вийон тоже умеет обращать в свою веру, изобличать алчность великих, воспевать страдания малых и тоже был приговорен к смерти. Франсуа отнюдь не стремился заслужить одобрение ессея. Напротив, он был доволен, что его баллады декламируют в тавернах и нашептывают во дворцах. Это лучше, чем плесневеть в кувшинах.

Гамлиэль торжественно провозгласил, что благодаря этому манускрипту в Иерусалиме была организована кампания, подобной которой никогда не проводилось. К тому же весьма значительная по своим последствиям. При дрожащем свете лампы лицо раввина неожиданно свело судорогой. Авиафар подлил масла. Золотистое пламя поднималось по фитилю, проецируя четкие очертания на стены пещеры. Гамлиэль говорил тихо, четко выговаривая каждый слог, — так учителя заставляют своих воспитанников напрягать слух.

Ессей Осия довольно быстро оказался забыт. Через пятьдесят лет после его смерти в эпоху правлении Тиверия прокураторы Иудеи резко ужесточили государственный порядок, погрузив страну в беспросветную нужду. «Подземный Иерусалим» решил призвать народ к сопротивлению. Но лидеров заставили замолчать, толпы бунтующих разогнали, посланцев арестовали. И тогда братство вспомнило про Учителя Праведности. План был прост: братство выбрало несколько молодых иудеев из числа тех, кто приехал в Иерусалим завершить религиозное образование, как было принято в те времена. Самому старшему было восемнадцать, младшему двенадцать. Им велели выучить наизусть «Руководство по дисциплине». И они разбрелись по стране, шли из деревни в деревню, собирая толпы, как некогда Осия.

Пока босоногие проповедники ограничивались беседами, пока пытались пробудить сознание людей при помощи аллегорий и притч, они не особенно беспокоили власти. Но, возвратившись в Иерусалим, молодые люди совершили трагическую ошибку. Не имея возможности в открытую поносить императора, они взялись за богатых евреев, которые были на стороне угнетателей. Так некогда Осия срамил фарисеев. Один из них вызвал такое волнение в самом сердце столицы, что римскому войску пришлось действовать решительно и жестко. Первосвященник Храма, Анна бен Сет, оказавшись свидетелем этого происшествия, разворачивавшегося прямо под его окнами, укрыл у себя молодого беглеца. Но некий осведомитель видел, как возмутитель спокойствия поднимался по ступеням Храма и скрылся в жилище священника. Правитель Иудеи Понтий Пилат грозился обвинить в сообщничестве весь Синедрион, если виновный не будет тотчас же выдан властям. По прошествии нескольких часов Анне пришлось уступить, чтобы гнев кесаря не пал на всю общину. Передавая пленника в руки солдат, он клялся, что осуждает его неподобающее поведение. Пилата не слишком убедили эти запоздалые уверения в верности. Желая показать, что одурачить его не удалось, он велел начертать на кресте замученного проповедника, в котором видел опасного бунтовщика: «Царь Иудейский». Как это ни печально, но большинство молодых людей, вовлеченных в эту историю, тоже оказались схвачены и казнены. Всего их было двенадцать.