Брат, Брат-2 и другие фильмы - [37]
Лиза стояла на коленях лицом к нам, положив руки на удобный подлокотник, и смотрела в зеркало, а мужчина имитировал сильные удары, сопровождая их утробными звуками, и картинно встряхивал головой, чтобы длинные волосы эффектно рассыпались по плечам, отчего он выглядел еще глупее.
К витрине подошел одинокий человек с чемоданом и ненадолго задержался.
— Хватит, — тихо сказала Лиза и убрала с подлокотника руки.
Он не ожидал этого и как-то растерянно остановился.
— Мадам не понравилось? — неуверенно спросил он.
Она устало отсчитала деньги и надела пальто. Шляпу она не снимала.
В небольшом кафе в это время было пусто. Лиза грустно смотрела в окно, когда подбежал официант и поставил на стол тарелку со сметаной и аккуратно положенной с краю морковкой.
— Желаете музыку?
Лиза отрицательно качнула головой, продолжая смотреть на улицу.
— Очень рекомендую. Новинка. Поющие уроды.
Лиза резко повернулась и буквально выхватила пластинку из рук официанта. Голые братья, сидя на чем-то, жались друг к другу, испуганно глядя в объектив. Официант подскочил к граммофону и опустил иглу. Сквозь шипение вступил аккордеон, а за ним звонкий Колин голос, выводящий мелодию. И сразу подхватил Толя. Пустыми глазами Лиза смотрела перед собой. Потом автоматически взяла морковку и откусила. Сметана потекла по подбородку, губы задрожали, и по щеке побежала слеза. Проехала машина. На шум Лиза повернула голову. В машине в неизменном костюме стоял Путилов и махал рукой несущейся за ним восторженной толпе поклонников. На небольшой площади машина свернула вправо, увлекая за собой безумствующую толпу. Лиза долго смотрела, как на пустынной площади медленно оседала пыль.
Трофим
Трофим отступил от бьющегося в агонии брата в исподнем и посмотрел в угол, где на полу, сжавшись в комок, сидела полураздетая баба. Ее полные ужаса глаза были обращены на Трофима, крепко сжимавшего окровавленный топор. Он шагнул вперед, и она закричала. Он не слышал звука, а видел лишь ее перекошенное лицо. Безумный взгляд его метнулся к печке, где друг к другу жались перепуганные дети, бессмысленно обвел взглядом комнату, ища еще чего-то, чего и быть-то не могло, вернулся к орущей бабе и как-то потух. Трофим развернулся и вышел в сени. Только там он заметил уже ненужный топор в побелевших пальцах, разжал руку и, когда лезвие неестественно звонко лязгнуло, вышел на двор.
Трофим был мужик невысокого роста, нескладный, но крепкий. Совсем недавно отделился он от отца на хутор. Были у него и лошади, и корова. Домишко, правда, был пока плохонький, но летом Трофим хотел строиться.
Он прошел через двор к запряженной телеге. От лошади еще поднимался пар — видно, гнал ее Трофим. Он похлопал ее по крупу, снял хомут, взял с телеги кусок веревки и повел лошадь в стойло. Потом вошел в хлев, поднялся на сеновал и принялся, стоя на лестнице, неторопливо и обстоятельно привязывать веревку к поперечной балке. Раннее весеннее солнце радостно пробивалось сквозь щели и размашисто разрезало корову и полутемное пространство хлева на поперечные полосы. Корова подумала, что пришли доить, и теперь недовольно замычала.
Трофим закончил с веревкой, накинул на шею петлю и спрыгнул с лестницы. Его лицо с всклокоченной бородой упало в светлую полосу и зависло. Мускулы неестественно напряглись, выкатились глаза. Что-то вспыхнуло в голове.
Но оборвалась веревка, и Трофим упал. Какое-то время он бился и хрипел, пытаясь высвободить шею, а потом сидел на земляном полу у ног доброй коровы, которая мычала, мычала да и лизнула его большим теплым языком.
А ближе к вечеру он уже быстро шел полем с мешком за плечами. На нем была старая ушанка да зипун, из которого он то ли вырос, то ли руки предыдущего хозяина были намного короче его, Трофима, рук. Садилось солнце, наделавшее за день проталин в снегу. За ночь они должны были подмерзнуть, а к вечеру другого дня стать шире. Подступала весна. Далеко впереди проехал поезд. Трофим остановился и вытер шапкой вспотевший лоб.
В поезде он немного робел и ехал в тамбуре, поглядывая на разодетых господ через красивое стекло с рисунком. А когда кто-нибудь поднимал голову и встречался с ним взглядом, то прятался за стенку.
Подошел кондуктор, мужчина степенный и в форме. Он посматривал на Трофима с высоты своей должности, но, видно, охота поговорить взяла верх, да и совесть заедала: все же денег с Трофима спросил он больше, чем положено.
— Чего в Питер-то? — спросил он, прикрыв дверь.
Трофиму было неловко рядом с этим человеком в форменной фуражке.
— Так ведь не бывал ешо, — неуверенно соврал он, опустив глаза, достал табаку и протянул кондуктору.
— Ну-ну, — многозначительно сказал тот, взял щепотку и по примеру Трофима принялся крутить цигарку.
— Мужики говорят, война с японцем будет? — зачем-то спросил Трофим, прикуривая от диковинных спичек.
— Так уж идет, — вдруг сказал кондуктор и деловито затянулся.
— Да ну? — удивился Трофим.
— Уж скоро неделя, как бьем японца, «да ну»… — передразнил Трофима кондуктор и закашлялся, отгоняя дым. — Крепок!
И тут тень пробежала по лицу Трофима. Видно, вспомнилось, как сушили с братом отцовский самосад, а может, и жена Татьяна, старательно вышивающая Трофиму кисет в поместительной избе отца, вспомнилась. И то ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от доверительного уважения к этому чужому человеку в форме, который так запросто курит с ним крепкий табак, Трофим вдруг сказал:
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Роман-головоломка. Роман-фантом. И просто — роман о любви в самом жестоком смысле этого слова. Жизнь благополучного бизнесмена превращается в полноприводный ад, как только в ней появляются злая стюардесса, няня-кубинка с волосатыми ногами и японские клерки, добавляющие друг другу в чай крысиную мочу.
Герой романа, бывший следователь прокуратуры Сергей Платонов, получил неожиданное предложение, от которого трудно отказаться: раскрыть за хорошие деньги тайну, связанную с одним из школьных друзей. В тайну посвящены пятеро, но один погиб при пожаре, другой — уехал в Австралию охотиться на крокодилов, третья — в сумасшедшем доме… И Платонов оставляет незаконченную диссертацию и вступает на скользкий и опасный путь: чтобы выведать тайну, ему придется шпионить, выслеживать, подкупать, соблазнять, может быть, даже убивать.
Героиня романа, следователь прокуратуры, сталкивается с серией внезапных самоубийств вполне благополучных и жизнерадостных людей. Постепенно она вынуждена прийти к выводу, что имеет дело с неким самозванным интеллектуальным божеством или демоном, для поддержания собственной стабильности нуждающимся, подобно древним кровожадным богам, в систематических кровавых жертвоприношениях. Используя любые зацепки, действуя иногда почти вслепую, используя помощь самых разных людей, от экстрасенсов до компьютерных гениев, героиня романа на ходу вырабатывает стратегию и тактику войны с непостижимым и беспощадным врагом.
Мелодраматический триллер. Московская девушка Варя, международный террорист Анхель Ленин, бель-гийский авантюрист и старый советский шпион в маске профессора — в огненной и кровавой мистерии на подмостках трех континентов. Революции, заговоры, побеги, чехарда фальшивых имен и поддельных документов, Че Гевара и Сербия, страстная любовь и кровная месть. Все узлы стягиваются вокруг одной даты: 11 сентября отрубили голову Иоанну Предтече, 11 сентября Пиночет взял власть в Чили, 11 сентября Варя лишилась девственности…