Брат, Брат-2 и другие фильмы - [36]

Братья шли по небольшому безлюдному городу с красивыми белокаменными зданиями, где-то в северной России. Время от времени они ставили клетчатые чемоданы на снег и отдыхали. Миновав торговые ряды и очень старый монастырь, они вышли на площадь и остановились перед белым двухэтажным домом с мраморной табличкой: «В этом доме родился известный русский врач-клиницист Андрей Федорович Стасов».

— Папа, — тихо сказал Толя.

В небольшом, переполненном и очень шумном зале за роялем сидели близнецы и играли. Играли плохо, потому что пьяный Толя не попадал по клавишам. Импресарио, стоявший у импровизированных кулис, до крови искусал губу. Когда братья закончили, раздались жидкие хлопки, сразу захлебнувшиеся в свисте и возмущенном вое толпы. Коля стащил брата со стула и неловко поклонился, едва удержав Толю. Занавес закрылся, и бледный импресарио вышел на сцену.

— Господа! После небольшого перерыва, как и было обещано, перед вами предстанут поющие уроды! — испуганно-бодро выкрикнул он.

Коля с трудом втащил едва перебиравшего ногами брата по лестнице до номера в начале длинного коридора и запер дверь на задвижку. Внутри было тесно и грязно.

— Ну, Толя, еще немножко, — просил Коля.

Он повернул выключатель, и в ванной, облицованной белым кафелем, вспыхнул яркий свет. Он дотянул невнятно бормотавшего брата до мраморного умывальника, открыл кран и сунул Толину голову под струю холодной воды. Через несколько секунд тот оживился, на губах появилось подобие улыбки. Он поднес ко рту ладошку и начал пить.

В дверь постучали. Коля повернул голову и крикнул:

— Одну минуту!

— Толя, ну как ты? — зашептал он, поглаживая брата по влажным волосам.

Толя распрямился и уверенно шагнул к выходу, но оступился, а Коля не был к этому готов и не смог удержать брата. Он попытался ухватиться за край раковины, но рука соскользнула, и они тяжело рухнули на кафельный пол. Падая, Толя со всего маху ударился о край мраморной ванны и сразу обмяк. Крови не было. Широко раскрытыми глазами он смотрел на яркую лампочку, с удивлением приоткрыв рот. В дверь настойчиво постучали.

— Быстро открывай! — раздался голос импресарио.

— Толя! Толя! Вставай! — просил Коля со слезами в глазах.

Импресарио и двое коридорных пытались взломать дверь.

— Открывай дверь, урод! — кричал коридорный. Другой стамеской и тяжелым молотком пытался выбить засов. В ярко-белой ванной на полу рядом с мертвым братом лежал Коля и тихо плакал.

Мелодично зазвенел серебряный колокольчик. Привычным движением Дарья распахнула дверь в темную комнату. Прямо за дверью, на нянином месте, сидела Екатерина Кирилловна. Ее осунувшееся лицо с синими кругами вокруг глаз не выражало ничего.

— Давай! — сказала Дарья.

Екатерина Кирилловна молча встала и пошла к противоположной стене. На ней не было платья. Богатое кружевное нижнее белье было изрядно поношено и во многих местах порвано. Подойдя к стене, она опустилась на колени, уперев ладони на уровне лица. Ее нижняя сорочка и панталоны имели разрез, обнажавший нижнюю часть спины и ягодицы, покрытые темными рубцами. Дарья взяла розги, взмахнула ими, разминая руку, подошла к Екатерине Кирилловне и с удовольствием ударила наотмашь.

Екатерина Кирилловна лишь еле заметно вздрогнула.

Иоган в смокинге сидел за столом напротив. Он был неопрятен. На столе стояла тарелка со сметаной, а рядом лежала морковка и серебряный колокольчик. Какое-то время он безразлично смотрел на действия Дарьи, потом взял морковку и посмотрел в сторону окна. Свистели розги. Иоган вяло выпустил из рук морковку, встал и вышел.

Ярко светило солнце, но было прохладно. Иоган поднял воротник и пошел вдоль канала. У очень плохой афиши с довольно условным изображением обнаженной женщины, стоящей спиной, он задержался. Аляповатая надпись гласила: «Наказание за преступление. Фильм всемирно известного режиссера Ф. Путилова». В зале сидело человек пять. Когда вышел тапер, свет погас и появились титры — те же, что и на афише. Затем замигала пустая комната, в которую вошла Лиза в спущенном чулке, стыдливо прикрывая руками грудь. Подойдя к стене, она оглянулась и, положив на нее руки, опустилась на колени. В кадр вошла няня с розгами в руках и, что-то бормоча, уверенно опустила их на Лизины ягодицы. Плавно текла музыка. Иоган сидел и смотрел.

По большой реке шел лед. У сфинкса по ступенькам Иоган спустился к воде и, не сбавляя шага, ступил на крупную льдину, которая, покачнувшись, быстро понесла его вниз мимо большого металлического моста. Его черная фигура одиноко смотрелась среди белого поля льда.

Одинокая фигура Лизы с чемоданом бесцельно брела по пустынной улочке западноевропейского городка с костелами, башнями и зубчатыми стенами. Свернув в очередной переулок, она остановилась перед большой витриной, за которой сидела уже немолодая женщина в глухом черном платье. За соседней витриной женщина помоложе, стоя в вызывающей позе, смотрела на улицу. Узкое платье выгодно обтягивало ее пышные формы. Мужчина небольшого роста с клетчатым чемоданом вошел к пожилой, и Лиза, проводив его взглядом, подняла чемодан. За очередной витриной мускулистый загорелый мужчина средних лет в черном обтягивающем костюме из кожи зазывно улыбался ей, помахивая многохвостной плеткой. Позади него стояло мягкое кресло, предназначенное для стояния на коленях.