BrainStorm: Ты не один. От песочницы до стадиона - [18]

Мне и самому необычно осознавать, что эта внутренняя потребность исчезла. Может, это на время? Ведь я по-прежнему люблю Библию и смотрю на Христа как на большого учителя. Но что-то меняется во мне. Ведь если ты идентифицируешь себя только с чем-то одним, значит, считаешь, что все остальные не правы, начинаешь смотреть с упрёком. Я на этом себя поймал. А ведь Мать Тереза говорила: «Если вы осуждаете людей – у вас не остается времени любить их». Постепенно я прихожу к тому, что бог один, и не стоит враждовать из-за того, каким его представляет та или иная культура. В любом случае, вера дала мне дополнительную поддержку и силу в то время, когда это было необходимо.

Я думаю, что у нашего Муминьша было похожее состояние, некое расстройство нервной системы, как позже случилось у меня и Каспарса, но тогда мы не смогли ему помочь. Быть может, его психологические проблемы были врождёнными – сейчас это уже не важно.

Мы долго не раскрывали его историю до конца, но прошли годы, и всем нам нужно выговориться. Ходят разные слухи, но никакой тайны там нет, история Муминьша не связана ни с наркотиками, ни с криминалом. Он был прекрасным человеком, добрым и светлым, и такой же чистой осталась память о нём.

Муминьш всегда был самым тихим из нас, а не зря говорят, что тихая вода глубока. Если я назову его «плюшевым мишкой», это будет не совсем правильно, ведь он был сильной воли и энергии человек. И всё же в нём было много мягкости, смирения и трогательного комизма. Он был знаменит тем, что постоянно что-то забывал и терял. Например, мог ехать на велосипеде с бас-гитарой, остановиться завязать шнурок и поехать дальше уже без бас-гитары. Он был настоящий мечтатель! Он не заботился о материальном, ему было важнее душевное благополучие своих друзей. Между нами – Мэджиком, Марисом, мной и Каспарсом всегда существовала здоровая конкуренция, попытка выделиться, а Муминьш никогда не участвовал в этом соревновании.

Если говорить совсем откровенно, именно мы с ним не были уж совсем близкими друзьями, не случилось у нас двоих своего собственного периода, как у остальных ребят, но Муминьш, безусловно, мне очень дорог.

Однажды мы с ребятами придумали, что у каждого из нас своя стихия: Каспарс – земля, Муминьш – вода, Мэджик – огонь, я – воздух, а Михельсон у нас пятый элемент, как Мила Йовович. Когда Муминьша не стало, мы много говорили о том, что такое энергия группы, как она складывается из пяти потоков и как больно, если один пропадает. Я верю, что нас ведёт тот самый школьный дух, на основе которого создавалась группа, и мы обязаны его хранить. Мы начинали вместе и вместе продолжаем, несмотря на то что один из нас теперь играет наверху. Для нас это свято.

Фотосессия с Антоном Корбайном в гостинице Старой Риги. Готовились к альбому «A Day Before Tomorrow»

Увлеклась молодёжь фотосессией, а за ними НЛО приземлился. Или всё-таки локатор неподалеку от Вентспилса? Это следует уточнить

Времена «My Star», однозначно! Как же по рубашкам, кепкам можно определить период, забавно

Работа в студии. Мэджик смотрит на Каспарса и явно хочет поднять темп и настроение происходящего. Я только что с тенниса

Еще одна фотосессия с Антоном! «А что, если бы вы чуточку подвигались, пританцовывая?», – спрашивает талантливый голландец

Илья Лагутенко, Мумий Тролль:

C Prāta Vētra у меня связано очень много светлого и жизнеутверждающего, но был и трагический случай, который навсегда остался в душе. Я знаю, что именно после нашего концерта в Юрмале по пути домой разбился на машине их бас-гитарист Муминьш. Мы про себя всегда шутили, что ему с таким именем играть бы в Мумий Тролле. Такие вещи никуда не исчезают, они навсегда остаются внутри. Это тяжёлые, печальные воспоминания. У меня до сих пор есть какое-то чувство вины за это. Я не знаю, что с этим делать. Я знаю, насколько Муминьш был близок всем ребятам в группе, и, может быть, в какой-то момент именно это событие наложило отпечаток на то, что мы несколько отдалились друг от друга, стали меньше общаться. Я думаю, что все мы уже давно это пережили, но я помню это до сих пор.

Впервые о Prāta Vētra я услышал во время гастролей Мумий Тролль в Латвии, это было в 1997 году. После первого нашего концерта в Риге мы вернулись, чтобы снять клип на песню «Ранетка» по приглашению ребят из Vilks Studija, и я их спросил, а что сейчас есть интересного в прибалтийской музыке. Мне посоветовали послушать Prāta Vētra. Кстати, тогда я узнал и о дословном переводе названия группы, что-то похожее на Brainstorm по-английски. Оказалось, что у них была версия их хита на русском языке «Улетели самолёты», и мы её поставили в наш сборник актуальных артистов постсоветского пространства «У1», он вышел на нашем лейбле «Утекай звукозапись» в 1998 году.

Prāta Vētra (и я их до сих пор называю по оригинальному названию, мне это принципиально) по своёму духу были такими, как я всегда себе представлял Мумий Тролль. Дело в том, что у нас гастролирующий состав был искусственно создан из призывников группы, а у Prāta Vētra всё было органично и честно. Это была компания друзей детства, образ настоящей рок-группы, который всегда мне импонировал, но, к сожалению, в моём случае не сложился. Те, с кем я начинал, по разным причинам не дотянули до того времени, когда группа стала делом всей жизни. У Prāta Vētra своя команда, вплоть до техников, это большая семья, и я всегда уважал такой подход, понимал, что это рискованный путь и совершенно, может быть, неоправданный, но по себе знаю, что если его не пройдёшь, то потом обидно будет – эх, почему же я не сделал этого.