Божья коровка - [58]

— Выйдем, — предложил.

Снаружи здания он рассказал ему о разговоре с генералом.

— Мне!? Героя? — не поверил тот. Как было видно, весть его ошеломила.

— По крайней мере, нас к нему представят, — сказал Борис. — А дальше — как получится. Зажмут нам Звезды, получим ордена, что тоже хорошо. Пойдем поищем старшину заставы.

— Зачем? — спросил Бабанский.

— Одолжим галуна на лычки. У него, как думаю, найдется. Генерал-полковник приказал пришить.

Старшина Фатеев, выслушав их просьбу, отвел командиров отделений к себе в каптерку, где извлек из ящичка в углу моток широкого золотого галуна.

— Забирайте, — протянул его Борису.

— Нам не нужно столько, — удивился тот.

— Гимнастерки и бушлаты, — перечислил старшина. — Плюс парадный китель. На шинели тоже нужно.

— Как приедет автолавка, купим и вернем, — поспешил Борис.

— Нет, не надо, — покрутил Фатеев головой. — Для вас не жалко. Вы герои, парни. Мне тут много рассказали. Если бы не ты, Коровка, и не ты, Бабанский, многих бы не досчитались на заставе. Поздравляю с новыми званиями, и особенно тебя, Коровка. Мы теперь с тобой равны в чинах.[4]

Сказав Фатееву «спасибо», оба младших командира отправились в казарму, где и занялись приведением в порядок формы. Для начала стащили гимнастерки, сняли с них погоны, и срезав ножницами узкие лычки, стали пришивать широкие. Только занялись, как их окружили свободные от службы пограничники.

— Товарищ старшина, — обратился к Коровке рядовой Петров. — Вас можно поздравить?

— Да, Коля, — кивнул Борис. — Меня и Юру. Обоих повысили в звании через ступень. Лично генерал-полковник приказал. И еще радостная новость. Всех, воевавших на Даманском, представят к государственным наградам — медалям и орденам. Родина помнит, Родина знает, Родина нас не забыла, парни.

Лица пограничников расцвели улыбками.

— Товарищ старшина, — предложил Петров. — Давайте я вам лычки пришью. А вы нам споете. А не то на душе тоскливо — таких ребят потеряли! Больше некому — Щербаченя-то в госпитале.

— И я! И я помогу! — раздались голоса.

— Хорошо, — согласился Борис. — Тащите гитару.

Спустя несколько мгновений он сидел на табурете, пощипывая струны. Вокруг на койках расположились слушатели, в том числе и Бабанский. У него пограничники тоже забрали гимнастерку и шинель, и сейчас махали иголками. «Что им спеть?» — подумал Борис. Прежний репертуар с преобладанием попсы казался неуместным. «А что, если?..» — мелькнула мысль. Весной 2022 года эта песня в России звучала из каждого утюга. Он, конечно, не Шаман, но перед ним и не стадион или оперный театр.

Борис подобрал аккорды. Прежде, чем ударить по струнам, объявил:

— Пограничникам, погибшим на Даманском, посвящается.

А затем, произнес, как выдохнул:

— Встанем!..

После чего продолжил, постепенно наращивая силу голоса:

– Пока еще с вами мы живы и правда за нами.

Там сверху на нас кто-то смотрит родными глазами.

Они улыбались, как дети, и в небо шагали.

Встанем

И ближе к ним станем…

Краем глаза он заметил, как построжели и стали суровыми лица пограничников. А дальше его полностью захватила песня.

Встанем.

И вспомним всех тех, кого в этом огне потеряли.

Кто шел умирать за свободу, а не за медали.

Я знаю, что мы обязательно встретимся с вами.

Встанем

И снова затянем…

На третьем «Встанем», пограничники поднялись с коек и застыли в проходах, не спуская глаз с певца, но Борис этого не заметил. Он пел — самозабвенно, в полный голос. И лишь закончив, посмотрел на слушателей.

— Вы что, ребята?

— Эту песню сидя слушать невозможно, — ответил за всех Петров.

Борис не успел ничего сказать, как от дверей раздалось:

— Так еще и поешь, старшина?

Пограничники обернулись. У порога стоял начальник отряда.

— Застава, смирно! — подал команду Борис и вскочил с табуретки.

— Вольно! — махнул рукой полковник и подошел поближе. — Присаживайтесь, бойцы. Я тут зашел несколько слов вам сказать, и вдруг слышу: поют. Что за песня? Никогда такой не слышал.

— Сам сочинил, — соврал Борис.

— Непривычно, но сильно, — сказал Леонов. — Еще есть?

— Моих — нет, эта единственная, — отвечал Борис. — Но есть другие.

— Что ж, послушаю.

Полковник оглянулся. Подскочивший пограничник подал ему табурет. Кивком поблагодарив солдата, Леонов присел.

— Военные песни знаешь? — спросил Бориса.

— «Темная ночь», «Смуглянка», «Бьется в тесной печурке огонь» … — стал перечислять Борис. — Какую вам?

— Вот те, что перечислил, и давай, — кивнул полковник.

Концерт по заявкам затянулся до отбоя. Им никто не мешал. Лишь дежурный по заставе, заглянув в казарму, с разрешения начальника отряда уводил наряды. Наконец Леонов, глянув на часы, с сожалением поднялся.

— Хорошо поешь, Коровка! — промолвил на прощание. — Тебе музыке учиться надо, хотя я предлагаю поступать в военное училище. Замечательный из тебя выйдет офицер. На Отечественной войне после такого боя тебе бы младшего лейтенанта дали. Сам не видел — воевать не довелось, но фронтовики рассказывали. Спасибо! — он протянул ему руку, которую Борис торопливо пожал. — Если бы не твое предложение совершить на острове разведку, мы бы многих потеряли. Маоисты собирались встретить нас огнем, но ты поломал им планы. Молодец! — он обвел затихших пограничников взглядом. — Всех, кто сражался на Даманском, представят к орденам и медалям. Я, собственно, это и пришел сказать.