Божья коровка - [39]

А еще они стирали, согнувшись в ванной над доской. Смотреть на это было жалко, Борис подумал и купил стиральную машину. Называлась она «Волга-6». Представляла собой стальную бочку с барабаном. Внутрь закладывалось белье, сверху заливали воду из ведра (никакого подключения к водопроводу) и бросали измельченное на терке мыло. Поворачивалась ручка таймера, и машина начинала стирку. После завершения поверх бочки устанавливалось приспособление на ножках из резиновых валков и ручкой типа «кривой стартер». Белье между валками отжимали и складывали в тазик, грязную воду из машины спускали через специальный шланг в ведро или — в унитаз. Также полоскали. Хрень, конечно, еще та, но подруги просто восторгались — не руками о стиральную доску тереть. И еще они хотели телевизор. Покупать его Борис не собирался — дорогой, оформил напрокат. 5 рублей в месяц — небольшие деньги. С стиралкой, к слову, помогла директор — просто так пойти в магазин и купить ее было невозможно, очередь стояла.

Телевизор Борис определил на кухню, поставив на кронштейн, прикрученный к стене. Где взял? На заводе сделали. У дяди Миши были там знакомые, за бутылку кронштейн сварили и покрасили. Но с креплением к стене пришлось помучиться. Перфораторов с ударными дрелями здесь не наблюдалось. Пришлось бить дырки пробойником, вставлять в них деревянные пробки (дюбеля в СССР отсутствовали как класс) и вворачивать шурупы отверткой. Справился. Подключать к антенне не пришлось, телевизор брал сигнал на комнатную. Теперь подруги по одной или вместе пялились в экран, не мешая Боре шить или рисовать. Свой проявившийся талант он постоянно развивал, исчеркивая альбомы, которые покупал в отделе канцтоваров ГУМа. Подруги давно обзавелись своими портретами, но Боря продолжал их рисовать — других натурщиц не имелось.

Незаметно промелькнуло лето. Борис работал, рисовал, порою шил, когда были заказы. Сумочки его пошли в народ. Занимался этим он и в выходные — ну, а чем еще? Иногда его вытаскивали в кино — Аня или Клава, или обе вместе. Боря соглашался неохотно. Лучшие советские фильмы этого периода он смотрел по телевизору — ту же «Свадьбу в Малиновке», «Вий» или «Войну и мир», но не скажешь этого подругам. Некоторые фильмы он совсем не понимал, например, «Журналист», которым сильно восторгались в прессе и по телевизору.[1] О чем это вообще? Московский хлыщ приезжает в глубинку, встречает там рабочую девушку, в которую, вроде как влюбляется, но та не отвечает взаимностью. Борис на ее месте тоже б не ответил. Связать жизнь с этим чмошником? Разве он мужик? Пидарас какой-то… Но подруги восторгались. Видимо, им грела сердце история девушки, в которую влюбился принц из Москвы. «Золушка» советского разлива…

Летом Бориса нашел военкомат. Принесли повестку, и он отправился в гости к военному ведомству. В кабинете, номер которого значился в повестке, его принял хмурый капитан:

— Так, Коровка, — заявил, рассмотрев документы Бориса. — Что за хрень творится? 18 лет, а у тебя ни военного билета, ни приписного свидетельства. Почему здесь, — он ткнул пальцем в паспорт, — значится, что ты не военнообязанный?

— В детстве я болел, — пояснил Борис.

— А сейчас?

— Выздоровел. Медицинская комиссия подтвердит. Я ведь грузчиком работаю, — добавил он, уловив сомнение во взгляде офицера. — Ящики, мешки таскаю. Не было б здоровья, кто бы меня взял?

— Хм… — офицер задумался. — Образование какое?

— Десять классов.

— Комсомолец?

— Да.

— Вправду хрень, — пришел к выводу капитан. — Где-то мы не досмотрели. На комиссию тебя направлю. Если подтвердит, что годен к строевой, осенью отправишься служить. Или ты в студенты собираешься?

— Нет, — сказал Борис. — Послужу сначала.

— Это правильно, — одобрил капитан.

Медицинскую комиссию Борис прошел со свистом. Психдиспансер подтвердил, что он у них не значится, поликлиника — что здоровье у него нормальное. Взвесили, измерили, пощупали мошонку, написали заключение, и Борису выдали военный билет. С ним он сходил в паспортный стол, где спустя две недели получил новый паспорт с отметкой, что теперь военнообязанный. А еще отнес в военкомат две характеристики — с места работы и комсомольскую. Перед этим их, конечно, прочитал. Написали от души, оставалось только непонятным, почему он до сих пор без ордена, или на худой конец — медали? Боря посмеялся, даже не подумав, что этим двум бумажкам предстоит сыграть большую роль в его судьбе.

В сентябре он получил новую повестку. Удивленный — до призыва больше месяца, он пришел в военкомат. Его снова принял капитан, но не прежний, а другой — незнакомый и немолодой. На кителе — зеленые петлицы и такого же цвета просвет на погонах.

— Значит так, Борис, — начал он беседу, предложив присесть призывнику. — Посмотрел я твое дело. Парень ты рабочий, комсомолец, образованный опять же. Десять классов — это нам годится. Прочитал твои характеристики — редко такие встретишь. Ты слыхал про пограничные войска?

— Да, — ответил Боря.

— Служба непростая, но весьма почетная, — продолжил капитан. — Не каждому дано право ступать по последним метрам советской земли. Ты подходишь. Как, согласен?