Божий суд - [15]

            Но князь Мстислав был непреклонен.

            - И думать о том забудь! – сурово сказал тот. – На то нет твоего права - ни по закону, ни по правде, ни по совести!

            Князь Илья, понимая, что все уже решено и сказано, причем лет за сто до этого, все-таки поднял на него глаза и, с последней надеждой спросил:

            - И никак… ничего… никогда уже не исправить?

            Князь Мстислав отрицательно покачал головой и сказал только одно, но жестокое, словно смертельный удар копьем, слово:

            - Нет.

            Они долго простояли молча и, наконец, Мстислав уже другим, более мягким, и даже будто бы виноватым голосом напомнил:

            - И все-таки я хотел бы выполнить свой долг перед твоим отцом.

            - Между прочим, все знают меня, как Илью, а он дал мне самое что ни на есть княжеское имя – Рюрик! – горько усмехнулся князь Илья.

            - Надо же… - с сожалением покачал головой Мстислав и уже просительно посмотрел на него: - Так что я могу для тебя сделать?

            Князь Илья равнодушно пожал плечами и, сквозь туман в голове, сам не зная почему, ответил:

            - Да ничего мне не надо. Разве что… дозволь приходить ко мне в поруб всем, кто только захочет?

            - Разве тебе неведомо, сколько тут желающих убить тебя еще до приговора Божьего суда? – удивился Мстислав и испытующе посмотрел на пленника: - Или…бежать собрался?

            - А хоть бы и бежать! – усмехнулся тот, только теперь вспоминая известие охранника, что примчались друзья, готовые помочь ему совершить побег, и знакомый голос, который собирался выручить его, выйдя на поединок с князем Борисом.

            - Ну что ж… Будь по-твоему! - подумав, решил князь Мстислав. – Сам Христос благословляет посещение узников, в темницах сидящих. Только не обессудь, если я еще больше усилю охрану поруба!

            И знаком приказал старшим дружинникам увести пленника.

Глава шестая

1

  Князь Илья поднял голову и увидел лежавшее у горящей свечи Евангелие.

            С тяжелым сердцем князь Илья возвращался обратно в темницу.

            Он был подавлен беседой с князем Мстиславом. Скажи ему то же самое Борис Давыдович, князь Михаил, да любой другой из князей – он бы пропустил их слова мимо ушей. А тут, словно землю вдруг выбило из-под ног… Князь Мстислав – слов на ветер не бросает. За ним за самим, как за крепостной стеной: и закон, и правда, и совесть. Причем, не только его, но и всей Руси… Не зря его так любили и уважали в народе.

            Князь Илья тяжело опустился на свое место в порубе и обхватил голову обеими руками. Боль в руке даже радовала его: с ней было легче переносить такую жестокую обиду судьбы…

            Последнее, на что он надеялся и чем оправдывал себя все эти годы и, особенно в эти дни и даже часы Божьего суда – оказалось всего лишь жалким, пустым самообманом. И… как же теперь жить?

            Появившийся в порубе воевода что-то тихо сказал охраннику, показывая глазами на дверь, на меч и на князя Илью. Тот понимающе кивнул, вытянулся во весь свой богатырский рост перед ушедшим воеводой и уже куда более весело подмигнул пленнику.

            На этот раз князь Илья даже не обратил на это внимания. Совсем иное занимало его думы.

            Как же теперь жить-то дальше? И главное – чем?…

            Он поднял голову, увидел лежавшее у горящей свечи Евангелие и, раскрыв его, прочитал:

            «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть».

            Князь Илья удивился, как вдруг по-иному прозвучали эти настолько знакомые, что он давно уже перестал вникать в их глубинный смысл, слова. Сердце само рванулось к ним. Но разум продолжал оставаться на месте.

            «Легко сказать – стать смиренным и кротким в этом коварном, не знающем пощады мире! - покачал головой он, и тут же, устыдившись, оборвал себя на полумысли: - Хотя - Христос сам подал пример нам в этом, взойдя, вместо того, чтобы стать царем всех царей и обладать сокровищами всего света, на страшный голгофский Крест…»

2

  Горислава замерла с уже протянутой к шнурку с печатью рукой…

            Дверь поруба неожиданно скрипнула и отворилась.

            - Вот и первый гость! – усмехнулся князь Илья, поднял голову и остолбенел.

            На пороге стояла… Горислава. Румяная с мороза. Красивая. В ушах – серьги. На пальцах перстни – подарки батюшки с матушкой и… как он сразу заметил – их обручальное колечко…

            А в руках… в руках у нее был узелок. Охранник увидев его, требовательным знаком велел развязать и показать, что там, очевидно, чтобы убедиться, нет ли в нем ядовитого зелья.

            Горислава подошла к нему, что-то шепнула, отдала, и тот сразу отвернулся к стене и сделал вид, что все, что произойдет дальше, его совершенно не касается.

            А Горислава, с так и не развязанным узелком, направилась прямо к князю.

            Если бы он был повнимательней, то сразу б заметил, что на одном из пальцев девушки не доставало самого дорогого, доставшегося ей в наследство от еще прабабушки, великой, как он слышал, княгини, перстня…