Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни - [7]

Витгенштейн чрезвычайно любил и ценил свою родную и опять-таки сугубо романтическую австрийскую литературу — Грильпарцера, Нестроя, из которого он взял эпиграф к «Трактату», Ленау. Для него «Фауст» Ленау был католической альтернативой протестантскому «Фаусту» Гете. У Ленау силы зла побеждают (опять-таки, если бы Витгенштейн читал литературу XX века, на него должен был бы произвести впечатление «Доктор Фаустус» Томаса Манна).

Выше всех Витгенштейн ставил Шекспира, Л. Н. Толстого и Достоевского.

Из современников Витгенштейн ценил Гуго Гофмансталя и Георга Тракля. Говорят, что Витгенштейн любил цитировать строки из Гофмансталя:

Человек должен вести себя безупречно,

Ибо рано или поздно ему придется расплачиваться за все.

Из венской литературной элиты он ценил только Карла Крауса и Фрица Маутнера.

В целом же Витгенштейну была чужда австро-венгерская литература. Он не читал даже чрезвычайно близкого ему по идеологическим установкам «Человека без свойств» Музиля и вряд ли читал Майринка.

Георг фон Вригт считает, что большое влияние на стиль «Трактата» оказал немецкий философ XVII века Георг Лихтенберг, оставивший книгу замечательных философских афоризмов.

В науке для него наиболее значительными фигурами были Генрих Герц, создатель теории моделей, использованной им потом в «Трактате», и великий физик Людвиг Больцман. Закончив школу в Линце, Витгенштейн собирался учиться у Больцмана, но как раз в 1906 году Больцман покончил с собой. Странная это была история: еще в конце XIX века в «Лекциях по теории газов» Больцман, создатель статистической термодинамики, объясняя тот факт, что в закрытых системах хаос сам собой не может превращаться в космос, энтропия — в информацию, пояснял это следующим примером: вероятность этого равна тому, что в один прекрасный день жители большого города одновременно покончат жизнь самоубийством [Больцман 1956]. Как говорят в России, «накаркал».

В соответствии с общим мнением, Витгенштейн не был ни философски, ни светски образованным человеком, подобно своему старшему современнику Фрейду, который любил говорить, что если бы он прочитал многое из того, чего он не удосужился прочесть, он не создал бы психоанализа.

Одним из наиболее важных героев юности Витгенштейна был австрийский философ Отто Вайнингер, автор книги «Пол и характер», вышедшей в свет в 1903 году. В ней автор делит весь род людской на позитивный мужской характер и негативный женский. Вайнингер считал, что в каждом человеке есть женское и мужское начала (анима и анимус в более поздней терминологии Юнга). Будучи сам евреем (все негативное в культуре он отождествлял с женско-еврейским началом) и гомосексуалистом, то есть, по его же терминологии, личностью с преобладающим женским началом, Вайнингер после выхода своей книги вскоре покончил с собой: 4 октября 1903 года его тело нашли на пороге дома, в котором умер Бетховен [Monk 1990: 19]. Для Витгенштейна была значимой следующая цитата из Вайнингера:

Высшее выражение любой морали — это Быть!

Дайте человеку действовать так, чтобы его индивидуальность реализовалась в каждый момент его жизни.

Как у Вайнингера, у Витгенштейна слово не расходилось с делом. Вайнингер, поняв, что не может реализовать собственные этические принципы, опубликовав свою книгу, ушел из жизни. Витгенштейн, реализовав последний тезис «Трактата» — «о чем невозможно говорить, о том следует молчать», ушел из философии.

Слава Богу, что только из философии и только на время — на 10 лет; сколько вокруг было более соблазнительных страшных примеров, мы уже видели из предшествующего изложения.

Но вернемся непосредственно к детству Витгенштейна. В конце концов Людвиг и Пауль так избездельничались, что один из учителей доложил об этом отцу, и тогда мальчиков решили разделить и послать в нормальное обучение. Пауль был отправлен в классическую гимназию в Вене, а Людвига, как имевшего меньше способностей гуманитарного характера, но зато явно тяготевшего к технике, послали учиться в реальную школу (Realschuhle) в Линц.

Почему Витгенштейн не покончил с собой?

Закономерность этого вопроса в свете событий, рассказанных нами в предыдущем разделе, кажется очевидной. Трое братьев Витгенштейна покончили с собой при различных обстоятельствах, но ясно, что в поколении младших Витгенштейнов был устойчивый суицидальный «вирус», связанный, по-видимому, не только с авторитарностью отца, но и с психической хрупкостью, унаследованной со стороны матери. Этот вирус не коснулся сестер Людвига, но большая витальность женщин и их меньшая склонность к самоубийству была статистически доказана уже Эмилем Дюркгеймом.

Однако на протяжении всей жизни, в письмах и разговорах с друзьями, — Энгельманном, Леви, Друри, Малкольмом — Витгенштейн часто говорил о двух вещах: о том, что он боится сойти с ума (в старости это сменилось боязнью интеллектуального творческого бесплодия; «Оно пришло!» — с ужасом говорил он в таких случаях), и о том, что в первую половину своей жизни он почти постоянно находился на волоске от самоубийства. Так, в письме Энгельманну он писал, что пошел на фронт в 1914 году для того, чтобы умереть, настолько его жизнь была невыносимой; напомним, что он в первый период жизни страдал тяжелой депрессией.