Божественные тайны сестричек Я-Я - [7]

— Так как быть с просьбой Сидды помочь ей с пьесой Клер Бут Люс? — спросила Виви. — Подумать только, какая наглость со стороны маленькой сучки просить наши дневники! Да она просто издевается над нами! После всего, что она сотворила со мной… да я не послала бы ей завалящего рецепта тунцовой запеканки с лапшой!

— А вот я была бы искренне польщена, — возразила Ниси. — Но это всего лишь мое мнение. Мои дочери только и просят, что выслать облигации внутреннего займа.

— Нам следует содействовать процветанию театра, — вмешалась Тинси.

— У детки острый глаз. Сразу сообразила, где есть первоклассный справочный материал, — вторила Каро.

— Но мы совсем не похожи на этих злобных кошек в «Женщинах», — запротестовала Виви. — Они ненавидели друг друга. И мы были единственными детьми в семьях, когда вышел этот фильм.

— Совсем крошками, — согласилась Тинси.

— Но мы ценим свою историю, — заключила Ниси. — Помните, как изумительно играла Норма Ширер в этом фильме! Теперь таких актрис уже нет.

— За альбом я-я, — провозгласила Каро, поднимая стаканчик.

— Что? — ахнула Виви.

— Жизнь коротка, подруга, — хмыкнула Каро. — Пошли альбом с вырезками.

— Не моя вина, если она сдрейфила идти замуж, — отбивалась Виви. — Ничего я не пошлю.

— Я ее крестная, — объявила Каро. — Пошли ей «Божественные секреты».

— Это было бы прекрасным поступком. Достойным, — вторила Ниси.

— Пошли «Божественные секреты», дорогая, — постановила Тинси.

Виви оглядела подруг, прежде чем поднять свой стаканчик.

— За секреты я-я.

Женщины снова переглянулись и чокнулись. Основное правило племени я-я: перед тем как чокнуться, следует посмотреть друг другу в глаза. Иначе ритуал недействителен и все это чистое притворство. А в этом я-я грешны не были.

3

Вечером, вернувшись домой, Виви поднялась в спальню. Кондиционер был включен, потолочный вентилятор жужжал, а окна были широко распахнуты навстречу ночным звукам дельты. Выключив лампу на тумбочке, она зажгла свечу перед статуей Девы Марии.

— Мать многомилостивая, — молилась она, — услышь мои молитвы. Ты королева луны и звезд. Я же больше не знаю, где мое королевство. Для этого периода моей жизни извинений нет. Теперь, стоит только оступиться, тебя живенько отправят в приятное местечко вроде Бетти, пока дела не станут совсем уж плохи. Тогда… что же, тогда приходилось принимать чертов дексамил[10] и исповедаться три раза в неделю. Тогда не было Опры[11].

В то воскресное утро я взяла ремень мужа, тот самый, на котором Шеп точил бритву: серебряная пряжка с рубинами и оправленный в серебро кончик. Когда я била детей, там, где попадал этот кончик, появлялись кровавые рубцы. Даже сейчас я ясно вижу их прекрасные тела. Я знала, что делала. Эти голые детские тела были такой доступной мишенью!

Видишь ли ты шрам на теле Сидды сейчас? Видит ли его Коннор Макгилл, когда любит ее? Если бы я смогла проводить рукой по спине дочери, весь тот пост, все ее детство, наверное, стерла бы его. Стерла совсем. Но я не всемогуща, как бы ни желала стать таковой. И это, вероятно, единственное в жизни, что я усвоила.

Сидде следовало остановить меня. Но она стояла и терпела. В точности как я, когда меня наказывал отец.

Видит ли она во сне ремень, опускающийся на бедро… на то место на плече?

А потом я ушла. И когда вернулась из больницы, которую никто не называл больницей, мы сказали детям, что я устала и нуждалась в отдыхе. И больше никаких объяснений. Это никогда не обсуждалось.

Я порола их не один раз. Но только однажды избила до крови. И только однажды Сидда не совладала со своим мочевым пузырем.

Я заставила Каро рассказать мне это. Заставила лучшую подругу объяснить, что наделала.

По-прежнему ли она спит, подтянув одеяло к самому подбородку, с подушкой, зажатой в одной руке, тогда как другая закинута за голову? Просыпается ли от старых кошмаров, задыхаясь и кашляя? И я сотворила с ней это?! Неужели мне никогда не простится мой грех? Когда она была маленькая, я говорила, что умерший брат-близнец стал ее ангелом-хранителем. Верит ли она еще этому?

Может, мне послано наказание видеть, как моя старшенькая отворачивается от любви? Пресвятая Мария, ты мать, повелительница полей и прерий. Дай мне что-то вроде знака, пожалуйста! Что-то вроде утешения. И заодно сними с меня проклятие, договорились? Неужели мне придется всю свою жизнь носить в себе дочь? Неужели придется до самой смерти быть за нее ответственной? Я не хочу этих угрызений совести. Не хочу этой тяжести.

Мария, мать сирот, попроси за меня Всевышнего. Заставь Господа прислушаться, как умеешь только ты одна. Передай это своему Сыну.

Иисусе Христе, Спаситель и Господь наш, склони ухо свое к нашей Пресвятой Матери, когда она заступится за меня. Я все еще зла как черт на свою трепливую дочь, но готова поторговаться. Вот мои условия: не позволяй Сидде трусить в любви, а взамен я перестану пить. До того дня, когда она и Коннор скажут «да». А в придачу я еще прибавлю альбом я-я. Я слышу, как ты смеешься. Брось! Я вполне серьезно.

Заставь Сидду повернуться и пройти сквозь огонь. Если она запоет свою прежнюю песенку «я-не-знаю-как-любить» и тому подобный бред, не верь.