Божественные тайны сестричек Я-Я - [8]

Предупреждаю, они должны пожениться до тридцать первого октября, усек? Никаких гарантий трезвости после Хэллоуина. Сейчас август. У тебя полно времени.

Молюсь о заступничестве нашей владычицы падучих звезд. Аминь.

Виви перекрестилась и закурила. Не стоило курить в доме, вернее, не стоило курить вообще, но, черт возьми, Шепа сегодня не будет. И потом, лучше думается, когда в темноте тлеет красная точка. В комнате не горел свет. Она снова перекрестилась, на этот раз сигаретой, и тут ее осенило.

Виви прошла в кухню, открыла ящик с фейерверками, тот самый, где хранила петарды и бенгальский огонь, оставшиеся от Нового года и Четвертого июля. Она специально держала небольшой запас для личных, тайных праздников. Виви нашла две палочки бенгальского огня и вынесла во двор.

Сегодня, кроме нее, в Пекан-Гроув никого не было.

Виви дошла до самой дельты, зажгла бенгальский огонь и, полюбовавшись, как огненные искры летят в ночное небо, стала чертить сверкающими палочками в воздухе. Потом, неизвестно почему, помчалась вдоль берега, держа палочки над головой.

«Если кто-то увидит меня, сразу скажет: «Что же, наконец свершилось. У Виви Эббот Уокер поехала крыша». Только они не знают, что эта самая крыша поехала много лет назад, а я все еще живу. Вернее, как бы живу».

Виви бегала, пока не выбилась из сил. Остановилась, продолжая держать бенгальские огни перед собой. И подумала, глядя на них: «Это все, что я имею. У меня нет надежного, яркого сигнального огня, исходящего от какого-нибудь старого, почтенного маяка, указующего кораблям спокойную дорогу домой, мимо острых рифов. Остались только крохотные светильнички, которые вспыхивают и тут же гаснут. Дай Бог увидеть мою дочь такой, какой никогда не видела меня моя мать. И пусть она тоже увидит меня».

Поднявшись в спальню, она зажгла еще одну свечу и поставила вместе с огарками бенгальских огней перед статуей Девы Марии. Потом вытерла ноги и легла в постель.

«Я поставила свечу за свою дочь. И пусть свеча горит, пока я сплю. Плевать мне на пожарных и их чертовы инструкции. Однажды я уже пережила пожар».

4

Сидда стояла на верхней палубе парома, идущего к Бейнс-бридж-Айленд, и смотрела, как исчезает за горизонтом Сиэтл. На юге возвышалась гора Рейнир, охраняющая город подобно гигантскому благосклонному божеству. Повернувшись к западу, Сидда увидела зубчатые пики и сверкающие ледники гор Олимпик, рвущихся к небу с полуострова Олимпик.

Сидда почти не замечала улыбавшихся, сновавших по палубе туристов. Она вспоминала тот день в феврале прошлого года, когда открывавшийся перед ней вид был совсем иным.

И день был тоже другим: холодным, солнечным, будним. Только что вышли восторженные рецензии на «Женщин в лунном сиянии», а гибельное интервью еще не появлялось. Сидда и Коннор сбежали, чтобы отпраздновать успех: захватили Хьюэлин и долго гуляли в Центральном парке, а потом вернулись в квартиру Сидды и откупорили бутылку шампанского. Прямо днем. А когда солнце опустилось совсем низко и в воздухе повеяло февральским холодком, они занялись любовью. Сидда наклонилась над Коннором и понюхала его плечи, как раз в тех местах, где, по словам Марты Грэм, должны были расти крылья. Поднялась повыше, чтобы понюхать его волосы. Густые черные волосы с проседью на висках, мягкие, словно вымытые дождевой водой, как когда-то делала ее бабушка Багги. Его стройное мускулистое тело сейчас, возможно, было сексуальнее, чем в двадцать лет.

Сидда давно потеряла счет любовникам… годы и годы совокуплений, оставивших ее ранимой, чуточку растерянной и опустошенной, особенно по утрам, когда приходилось вставать. У нее было две довольно продолжительных связи, но только с Коннором она чувствовала себя по-настоящему хорошо и ощущала, что ее нежно любят.

После они долго лежали обнаженными, бок о бок, охлаждая разгоряченную кожу. Сидда погрузилась в крепкие теплые объятия их тел и блаженно отдыхала. На какое-то мгновение она умерла старой доброй маленькой смертью, вернее, они умерли одновременно. И тут ее глаза переполнились слезами. Она плакала и плакала. От красоты того, с чем она случайно встретилась. От страха, что случится нечто ужасное, потому что она потеряла бдительность. Плакала из боязни чего-то настолько чудесного, что у нее не хватит храбрости вынести это.

Когда она успокоилась, он поцеловал ее в глаза. И попросил выйти за него замуж.

Она сказала «да».

Много лет назад Сидда решила никогда не выходить замуж. Ни за кого. Никогда. Поклялась, что не повторит ошибок родителей. Не пойдет на то, чему сама была свидетелем в их браке.

Но Коннору сказала «да».

Он положил ладонь на ее живот, на самый пупок, так что, когда она выдыхала, живот упирался в его ладонь. Первым порывом было втянуть живот, чтобы казался более плоским, но энергии на это уже не осталось. Любовь ее измотала.

Наконец они натянули свитера и толстые носки и вышли на маленький балкон ее квартиры на двадцать втором этаже. Сидда захватила старый фотоаппарат, который они установили на штативе, и нажала кнопку автоспуска. Улыбающиеся. С развевающимися на ветру волосами. Не обнявшиеся, но стоящие рядом и держащиеся за руки, как на старых снимках.