Бойня - [84]
– А какая тебе разница? Почему тебе так важно знать, где я? Хочешь послать своих головорезов? Или лично выдрать меня за уши? Это финал, Юхан. Если у тебя есть что мне рассказать… не знаю… объяснить… я пока еще могу остановить публикацию. Сейчас или никогда. В противном случае готовь оправдательную речь. И запасись аргументами: во вторник пол-Европы начнет осаду твоей резиденции.
– Что значит – рассказать? Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?
– Правду.
Телефон жег щеку. Правду… Исключено. Но если журналюги начнут вынюхивать именно сейчас… Спаленная Фалунда, трое в бегах…
– Почему ты это делаешь?
– Я? Я это делаю?!
– Слушай, Хо-Ко. Я всегда принимал твою сторону… никогда не предавал, ни разу не причинил зла или даже неприятностей.
– Речь не о нас с тобой, Юхан. Не обо мне и не о тебе.
– Думаю, именно так дело и обстоит. Ты поганишь нашу дружбу. Попросту завидуешь. Младший брат чего-то достиг, и старший делает все, чтобы спихнуть его с трона.
– Я не твой брат, Юхан. Это во-первых. А во-вторых, если кто и поганит дружбу – ты, а не я. К тому же… сам видишь: стоит только дунуть на твой карточный домик, и он развалится ко всем чертям.
Юхан зажмурился и скрипнул зубами. Как ему объяснишь?
– Чего ты добиваешься, Хо-Ко?
– С тех пор как ты начал с этим дерьмом, с твоим так называемым здоровьем нации, людям приходится очень скверно. Я мало об этом думал, признаюсь, но есть же границы. Ты насильно вывозишь этих несчастных куда-то там с глаз долой… а дальше что? Что происходит, когда их выгружают из твоих вонючих грузовиков? Юхан… умоляю. Если ты промолчишь…
– Не лезь в это дело. Ради себя.
– Уже влез.
– У тебя нет ни малейшего шанса. У меня слишком много сторонников. Люди на моей стороне.
– Да? А как ты думаешь, какую сторону они выберут, когда все откроется? Когда порвется паутина, которой ты опутал страну?
– Ничего не изменится. У моей партии по-прежнему большинство.
– Они дадут материал завтра.
– У них не за что зацепиться.
– Зацепиться? Для начала хватит.
– Не делай этого. – Юхан невольно понизил голос.
– Что?!
– Наплюй на статью и исчезни. Тебя ищут.
– Ты что, серьезно?
– Хо-Ко, ты можешь оказаться среди павших на этой войне.
– А я и не знал, что ты ведешь войну…
– Ты не знал? А я не знал, что ты начнешь совать нос куда не следует.
Юхан уставился на воду, покрытую серебристой искрящейся рябью. Чудесный день. Экскурсионные кораблики наверняка переполнены. Какое удовольствие – полюбоваться архипелагом в такую погоду…
Услышал тяжелое дыхание друга и вздрогнул.
– Не могу поверить…
Чайка уселась на буй, встряхнулась и замерла, поглядывая по сторонам.
– Италия, к примеру? – продолжил Юхан, стараясь избегать угрожающих ноток. – Садись за руль и поезжай в Тоскану. Лопай спагетти болоньезе. Или в Грецию. Ты же любишь Грецию. – Он не отрывал глаз от любопытной чайки. – Стифадо паракало…[40]
– Ты что, серьезно? Ну нет… ты не можешь…
Память услужливо подбросила картинку: ревущий мальчонка. Кудрявые каштановые волосы, рука в пасти огромного пса. Прогал на месте выпавших молочных зубов.
– Но почему?
– Потому что здесь эпидемия. Здесь люди мрут как мухи.
Молчание.
– Я должен заканчивать…
У Юхана появилось ощущение, будто разговор происходит не наяву, а в странном кошмарном сне. Неразборчивые слова, прерываемые вскриками.
– Не могу поверить… не хочу верить!
– Уезжай. Остановить эпидемию не в твоих силах.
– А в чьих?
– Сама пройдет, когда все будет закончено.
– Закончено…
Юхан проглотил слюну и прижал телефон к уху. Он готов ко многому, к ударам судьбы, к потерям… но не к этому.
– У-ез-жай… – прошептал он в трубку. – Ради бога, Хо-Ко. Уезжай – и все.
– Я…
Юхан судорожно нажал на красную кнопку.
Хелена лежит на спине. Голова обмотана бинтами. Пластырь на щеке. Ночная пижама Класа Бремминга. После того как Ландон привез Молли, она спит весь день. Болеутоляющие, пояснил Бремминг. Слона могут свалить.
– Пусть спит.
Они вышли в кухню и поставили кофе. Молли прикорнула рядом с матерью на кушетке.
Солнечные лучи решили поиграть в рентгеновские, насквозь просвечивают тонкие алюминиевые жалюзи. И тишина… После всего, что случилось ночью, покой кажется нереальным.
– Вы слушали новости, пока ехали?
– Слушал. Ни слова.
– А с полицией не говорили?
– Нет. Звонил несколько дней назад, с Каварё. Ну… когда она исчезла. А теперь… мне кажется, они и так в курсе. Партия насовала в полицию своих людей. К тому же после того, что произошло в Укерё, мне меньше всего хочется говорить именно с полицейскими.
– Да, разумеется… Вы правы. И в то же время…
– Конечно. Люди должны узнать правду. Но только вот… – Он не рассказывал Бреммингу про лопату. Про безжизненное тело в красной флисовой куртке на вытоптанной рыжей земле. Не говорил о стрельбе. Он ведь расстрелял почти весь магазин, наверняка в кого-то попал.
– Невозможно поверить. Невозможно… – Бремминг отхлебнул кофе и повторил по слогам: – Не-воз-мож-но.
– Попробовать сообщить в газеты? Судя по содержанию, все или почти все пляшут под дудку Сверда и его партии. А зарубежная пресса потребует доказательств.
– Характер повреждений Хелены… запах от одежды. Я специально не стирал ее халат. Ее показания…
