Ботус Окцитанус, или Восьмиглазый скорпион - [10]
— Я просто поражен! — проговорил директор. — Я поражен вашим поведением, которое особенно неуместно здесь, сейчас. Я попрошу вас всех разойтись, пусть каждый займется своим делом!
При всеобщем глубоком молчании директор медленно и с достоинством спустился по ступенькам кафедры. Ученики, стараясь не смотреть на него, расступились, и директор в сопровождении учителей покинул зал.
В коридоре один пожилой учитель, который шел рядом с директором, осмелился спросить его:
— Разве господин директор не видел сегодняшних газет?
— Извините, Балле, в данный момент меня меньше всего интересуют газеты — после всего того, что я видел сейчас. Не хочу скрывать от господ учителей, ваше поведение я расцениваю как измену.
— Но мне кажется, утренние газеты помогут вам понять все, — сказал лектор Балле. — Господин директор в самом деле не читал сегодня газет?
— Нет, не читал. Должен признаться, я не большой охотник до газет и никогда не читаю их за утренним кофе. Быть может, произошло что-нибудь особенное? Революция, что ли, вспыхнула? Или чернь захватила власть в нашей стране? Почему, когда я говорю, люди смеются прямо мне в глаза?
— Значит, господин директор не знает, что случилось с лектором Карелиусом?
— Я не видел сегодня лектора Карелиуса. Не могу себе представить, чтобы он опоздал на уроки; надо полагать, он заболел.
— Ох нет, дело обстоит гораздо хуже. Лектора Карелиуса забрали в полицию. Вчера утром он был арестован за шумное поведение на улице и отчаянную езду на велосипеде, за учиненное им нападение на полицию и что-то еще. Судя по утренним газетам, он кусался, бил ногами полицейских и порвал им форменную одежду.
— Прошу извинить мне иностранное слово, Балле, но что это за nonsense[9]?
— К сожалению, не nonsense. Об этом написано во всех утренних газетах, и дети, конечно, также их читали. Вот чем и объясняется их веселость в тот момент, когда господин директор стал говорить о бесцеремонной езде на велосипеде в нарушение существующих правил. Я ни в коей мере не собираюсь защищать мальчиков — их несдержанность, разумеется, непростительна, но она вполне понятна для того, кто знает детскую психологию. Не угодно ли взглянуть сюда? — предложил Балле, протягивая директору консервативную газету.
— Подождите минутку, лектор Балле. Для подобного разговора коридор — место мало подходящее. Будьте добры последовать за мной в кабинет, там мы спокойно прочтем, что тут написано. А ваш класс пусть немного подождет. Если за время вашего отсутствия там возникнет беспорядок, то пришлите зачинщиков ко мне. Их здесь примерно накажут!
Лишь после того, как дверь была плотно затворена, директор медленно развернул газету. Лектор Балле дрожащим пальцем указал ему на жирный заголовок:
— Боже всемогущий! — воскликнул директор. — Что такое?
— А здесь написано еще кое-что похуже! Взгляните! — И Балле протянул радикальную газету «Дагбладет» и социал-демократическую.
«Педагог нападает».
«Тумаки на долю ПО» — огромными буквами было напечатано в «Дагбладет».
— Что это за язык? Где же глагол? — недоумевал директор.
— Глагол подразумевается, — объяснил лектор Балле. — Это просто американский стиль, который у нас привился.
— На долю ПО? Но что же такое ПО? — простонал директор.
— В данном случае речь идет о полиции, — ответил Балле. — В другом контексте это могло бы означать подагру или почтамт.
— О боже мой! — мог только вымолвить огорченный директор и стал читать дальше:
«Новые серьезные обвинения против буйного лектора.
Когда задержанный лектор Аксель Карелиус предстанет в понедельник утром перед следственными органами, они, очевидно, потребуют для него тюремного заключения.
Как нам удалось выяснить, выдвигаемые против него обвинения не ограничиваются обвинениями только в насильственных действиях и нападении на полицейских. Полиция отнюдь не скрывает, что у нее имеется целый ряд других, весьма серьезных обвинений против Карелиуса, который, по всей вероятности, является гораздо более опасным человеком, чем это может показаться с первого взгляда; по-видимому, благодаря почтенной профессии и культурным манерам ему удавалось в течение многих лет скрывать свое истинное лицо. Создается впечатление, что здесь мы имеем дело с типичным доктором Джеком и мистером Хай[10]. Теперь окончательно установлено, что Карелиус вовсе не виновен в краже велосипеда, как это вначале предполагалось, поскольку взятый им велосипед действительно принадлежит его супруге, хотя объяснить непонятное пристрастие школьного учителя к дамскому велосипеду довольно трудно. В данном случае вполне вероятно предположить, что лектор Карелиус страдает половыми извращениями».
«Орудие убийства, кофейные талоны и шведкроны.
Мрачное отчаяние лектора Карелиуса после ареста становится теперь более понятным, поскольку нам сообщили, что в его карманах были обнаружены различные предметы, которые вряд ли так уж необходимы учителю истории. К чему нужна, например, свинцовая гиря на шнурке (!), или стальной колющий и режущий инструмент, или револьвер, который, казалось бы, никуда не годится, однако легко может ввести в заблуждение и сойти за настоящий. Кроме того, найдено
