Боснийский ад - [33]

Хаджриджа кивнула.

  — Я тоже думаю, что она бы его проняла. Хотя и очень зла на него. А может, думает, что зла,  — трудно понять.  — Она улыбнулась про себя.  — А о Завике я могу вам рассказать. Я родилась там и выросла. Мы с Неной дружим с малых лет. Наши отцы  — друзья по партизанскому отряду. 

  — Нам нужна хорошая карта города и окрестностей. Сможете нарисовать?  — спросил Дохерти. 

  — Конечно. Вы скоро выступаете?

  — Не знаю. Вы не знаете, где эти русские остановились? 

  — В гостинице «Холидэй».

  — Наверное, стоит нанести им визит,  — решил Дохерти.  — Они говорят по-английски?  — спросил он у Хаджриджи.

  — Я думаю, немного говорят.

  — Как их зовут?

  — Я знаю только имена  — Виктор и Дмитрий. Но я тоже пойду с вами, хорошо?  — сказала она, упрямо сжав губы. 

«Вероятно, ей пришлось нелегко, коли она пошла в солдаты,  — подумал Дохерти,  — но меня-то ей нечего опасаться, я с ней спорить не стану  — сам женат на такой». 

  — Если хочешь,  — просто ответил он.

  — Пойду скажу командиру,  — сказала Хаджриджа.  — Подождите здесь.

Вернулась она буквально через несколько минут, переодевшись в длинный анорак с опушкой, знававший лучшие дни, но на вид достаточно теплый. 

Хаджриджа повела их обратно немного более долгой дорогой, на которой лишь два раза встретились открытые места. Они бегом миновали их, не попав под обстрел. 

В гостинице, мило улыбаясь портье, она быстро узнала, в каком номере живут русские. 

  — Он их утром не видел,  — сказала она.  — Я думаю, они еще спят. Русские такие лентяи,  — категорически заявила она. 

—Давай для начала прихватим с собой Клинка и Даму,  — сказал Дохерти, когда они пошли вверх по лестнице.  — Если повезет, то численным перевесом мы их запугаем, чтобы выудить правду. 

  — А эти «Клинок» и «Дама»,  — спросила она,  — это что, люди? 

  — Ну, насколько нам известно,  — сказал Крис. 

  — Это прозвища,  — сказал Дохерти.  — Так их называют друзья.

Клинок как раз заканчивал бритье. Дама, как обычно, был погружен в чтение какого-то романа. Оба с радостью воспользовались предложением покинуть номер. 

  — Следовать моим инструкциям,  — наставлял Дохерти, пока они поднимались еще выше. Русские жили на шестом этаже, в номере с окнами, выходящими на задворки гостиницы. 

Дохерти постучал в дверь и подождал, не отвечая на вопрошающий изнутри голос. Когда дверь приоткрылась, он нажал на нее, оттесняя открывшего человека в комнату. 

  — Виктор?  — спросил он.

Второй русский, сидящий на краю постели в окружении пузырьков с лекарствами, что-то резко спросил на родном языке.

  — Вы кто?  — перешел он на английский, когда ввалились и остальные четверо, оттесняя его коллегу к кровати. Клинок закрыл дверь и привалился к ней, ощущая себя персонажем из «Крестного отца». 

Затем тот русский, что потемнее, признал Хаджриджу.

  — Снова ты,  — сказал он.  — Мы ведь все тебе уже рассказали.

  — Вы ей солгали,  — сказал Дохерти.  — Мы знаем, что вы солгали,  — блефовал он,  — а теперь нам нужна правда.  — Он небрежным жестом сунул руку за отворот пиджака и вытащил из наплечной кобуры браунинг. 

У русских, сидящих на кровати, широко раскрылись глаза.

  — Кто вы?  — снова спросил смуглый.

Дохерти проигнорировал вопрос.

  — Мы хотим знать, где вы оставили женщину и американца,  — сказал он.  — Скажете правду, вас пальцем никто не тронет. Будете продолжать лгать...  — Он пожал плечами. 

  — Как вы можете устраивать такое в гостинице?  — полувыкрикнул светловолосый русский, словно оскорбившись за международную репутацию отеля. 

  — Это Сараево,  — сказал Дохерти.  — Мы туг можем делать все, что нам заблагорассудится. 

  — Мы оставили их в Бугойно,  — сказал смуглый, и они оба уставились на Дохерти с вызывающим видом.

«Хаджриджа была права,  — подумал Дохерти,  — они лгали». Он задумался, насколько далеко готов зайти в том, чтобы силой выбить из них правду, и понял, что и сам не знает. Эта война уже повлияла на все его предыдущие взгляды. 

Он мысленно покачал головой и задумался над следующей задачей. «Если они лгут, то почему? Чтобы скрыть собственное преступление? Сомнительно. Чтобы скрыть позор? Более вероятно». 

  — Мы заинтересованы только в том, чтобы отыскать эту женщину,  — сказал он.  — И все, что вы расскажете, останется между нами. Я обещаю вам это. И еще обещаю, что если вы не расскажете правду, то один из вас  — ты, я думаю,  — указал он на светловолосого,  — вылетит из окна. И тогда твой друг, чтобы избежать подобной же участи, все равно все расскажет нам. 

  — Вы не сделаете этого,  — сказал смуглый.

  — Ребята,  — сказал Дохерти, подзывая Криса и Даму и при этом отмечая встревоженное выражение лица Клинка. 

Два сасовца схватили русского и поставили его на ноги.

Дохерти с каменным лицом наблюдал за происходящим. «Говори же,  — мысленно взмолился он, обращаясь к русскому,  — ну говори!» 

Русского потащили к окну.

  — О’кей, о’кей, я расскажу,  — раскололась потенциальная жертва.  — Нам сказали, чтобы мы оставили женщину... 

Крис и Дама толкнули его назад на кровать и отвернулись, чтобы скрыть вздохи облегчения. 

  — Рассказывай все,  — приказал Дохерти.