Босая в зеркале. Помилуйте посмертно! - [88]

Опять со мной! Со мной! О боги!

Чем заслужил я рай земной?..[20]

Алтан Гэрэл, родненькая, тут один мужик — специалист по женам глаголет, внушает всем: «Первую жену дает Бог, вторую — наш народ, люд, а третью жену дарит сатана, значит, навеки дадена». Видимо, есть смысл, с третьею — после пережитого моря страстей и горя — меня разлучит лишь могила, любой крест понесу до смерти. Наше поколение пятидесятых годов не видело никаких страданий, не было испытаний, да тюрьма мне выдала. Помнишь, как я написал, что есть «возраст тюрьмы», и вызвал огонь на себя, ты отвечала: «Есть вечный возраст — глуп, как репа». А кто знает, может, для дураков и есть возраст тюрьмы — двадцать семь. В среднем, может, двадцатисемилетние дурни всех мастей и сидят? Я на свободе слышал, как одна бабка в автобусе ругалась, увидев пьяную юную девушку с парнями: «Господи! Видать, в пеленках потеряла честь. Кару надо», — и как пьяные парни дружно заржали. И лишь теперь осознаю, что слова старухи были пророческими — кару понес я. Мальчишка! Жизни-то не видел путной, кроме тюрьмы, но в ней же, пагубной, и возрождаюсь…

Алтан Гэрэл, мне даже странно было, как ты обрадовалась тогда Жар-птице на открытке и до сих пор всякие философские рассуждения пишешь об этой птице, жаль, конечно, что не я тебе нарисовал! Мне же с самого детства приходится работать, орудовать топором, косою, пилою, ломом, теперь мать моя вообразила, что я стану художником-оформителем… думает, что в совхозе имени Блюхера буду ДК украшать! резьбою по дереву. «Хороша дочь Аннушка, как хвалит мать да бабушка» — это любимая пословица моей матушки.

Эх, один только я — бугай рогатый — загремел кандалами на двенадцатилетний «наркомовский паек»?!

Знаю, жизнь ждет меня нелегкая, но не будет она невыносимою. Я не рассчитываю на большую помощь со стороны матери, хотя мать, если будет жива, изо рта вынет ложку для меня. Бедная матушка увязла в грязи с совхозными телятами, угробила последнее здоровье, дважды отказалась от путевки на лечение, на отдых в санатории. Сколько я просил, требовал, умолял и даже ругал, чтобы она все бросила и лечилась. Но разве убедишь се, тем более на расстоянии?! Иногда высылал ей деньги, сколько мог, но и те уходили на меня… Держит большое хозяйство, встает в пять утра, как мы в зоне, и ложится также в полночь. Бандероль от матушки получил богатую, отдали все содержимое в ней, трусы, роскошное полотенце, перец и мелочи. Не видел я здесь такого полотенца хорошего, этому красивому и пышному полотенцу я так же рад, словно на свободе выиграл в лотерею автомобиль! У нас вся одежда, кроме белья, черная, словно мы кроты Черного царства, хоть можно цветным полотенцем утираться. Ей-же-ей, вещь! Любуюсь ею, как на ковер-радугу гляжу.

В воскресенье я был ужасно болен, не знаю, отчего голова разламывалась. Весь день провалялся на нарах, возможно от перемены погоды, был мороз, шел снег вчера, а сегодня целый день льют проливные дожди, растопили снега, всюду лужи по уши, под ними стылая земля, очень скользко.

Не писал я тебе, что в «Записках следователя» Льва Шейнина мне больше всего понравился случай, когда во время войны немцы разбомбили одну тюрьму, а освободившиеся таким образом зэки все сами построились, выбрали старшего «командира» и пошли на восток к своим, найти и доложить, что мы, зэки, прибыли в целости и сохранности, возьмите вновь под охрану, решайте нашу судьбу. Мы с ребятами горячо обсудили этот случай. Да так честно могли искать своих людей только наши советские заключенные, имеющие Родину, народ, веру и надежду на будущее.

Мой кент — Силантий Шишкин благодарит тебя за черные бархатные розы.

Алтан Гэрэл, ты даже перестала ходить в кино, но все равно пиши мне хоть понемногу, пусть короткие письма. Ты не разгневаешься, если я скажу, что ты мне пишешь такие предельные, великие по смыслу письма, будто их пишешь не мне, зэку, а послание самой Вселенной… Прости, может, ты не умеешь иначе писать, но мне каково отвечать? У меня нет образования, мощи воображенья такого, нет тут книг Германа Гессе «Курортник», «Степной волк»… что цитируешь:

«Разве поистине не потрясающе, что религия, учение, теория тысячелетиями все тоньше и строже разрабатывает учение о добре и зле, правде и неправде, ставит все более высокие требования праведности и покорности, чтобы в конце концов, достигнув вершины, перейти к магической истине, что девяносто девять праведников меньше перед богом, нежели один кающийся грешник!»

Боже мой! Алтан Гэрэл! Ты, наверное, хочешь, чтобы именно я стал этим драгоценным миру грешником?! Вот что ты замыслила?.. «Приехала сюда, чтобы выпить бокал гноя!» — вырвались однажды ядовитые и полные тайны слова из твоих гневных уст. О, так могла говорить разъяренная царица! Мне было страшно переспрашивать смысл этих слов… Ради какой великой цели ты выпила бокал тюремного гноя?! Ответь.

«Быть может, такие неслыханные, дерзостные, даже ужасающие истины и прозрения, какие содержатся во многих речах Иисуса, следовало бы тщательно скрывать и хранить за семью замками. Быть может, было бы хорошо и правильно, чтобы человек, дабы узнать хотя бы одно из этих могучих слов, вынужден был тратить долгие годы и рисковать жизнью, подобно тому, как делает это в жизни ради других высших ценностей…»