Бортовой журнал - [27]

И спят они так, что не растолкать.

Я сам несколько раз так выключался. Понимаешь, что надо встать, а руки-ноги не хотят. Никак не заставить себя принять вертикальное положение. Упал на стол грудью, и все. И вот начинаешь сам себя мотать по столу – никак не встать, опять упал. Еще попытка – никак. Встаешь с десятого раза – голова ватная, ничего не понимает.

Вот вам свежий воздух.

Вот вам 90 суток автономки дважды в год.

Вот такая у нас адекватность в конце похода.

Так что что там сделали в первом на «Курске» после трех суток без сна да после автономки в 78 суток – это никто не знает.

Как мы себя уничтожим, так никто нас не уничтожит.

А в диверсию верить можно, конечно. Только лучше бы сначала шизофрению исключить, о которой я уже устал говорить…

* * *

«К 13 часам 12 августа в девятом отсеке собралось двадцать три человека».

Откуда эта цифра взялась? Автор там присутствовал? Остановились часы на руке? На чьей руке? Много ли таких рук? Часы были с датой, мол, не забудьте, что 13.00 относится именно к 12 августа?

А откуда потом взялась цифра 19 часов? Откуда такая уверенность?

Уж очень нашему государству и всем, кто с ним, хочется, чтоб оно, государство, было здесь ни при чем. 6–8 часов, знаете ли, ничего нельзя было поделать.

Чушь все это. Они сами себе противоречат. Начнем по порядку.

«Из всех отсеков АПЛ девятый – самый маленький по размеру. В техническом описании он так и зовется: кормовой отсек-убежище».

Не такой он и маленький, всяко свободный объем более 200 кубов (сейчас под руками нет описания всех свободных объемов с 6-го по 9-й, но я найду их). Даже если принять то, что все 23 человека сразу же сгрудились в 9-м и никуда дальше не двигались (в чем я очень сомневаюсь, потому как для живучести надо осматривать все отсеки с 6-го по 9-й, а это значит, что народ ходил туда-сюда и переборочные двери не были постоянно задраены) и при этом все они не особенно волновались, то снижением кислорода даже с 21 процента до 15 процентов (когда стоило бы снарядить РДУ), а это 12 кубометров кислорода, они занимались бы более чем через 20 часов, из расчета потребления каждым в спокойном состоянии до 25 литров кислорода в час.

А если хочется снижения до 12 процентов, то это 30 часов дыхания, сгрудившись всем в 9-м.

Но полноте, сидеть в 9-м в количестве 23 человек и при этом снаряжать РДУ? Почему все время хотят представить этих ребят какими-то недоумками?

Раз говорят о перекличках личного состава в 13 и 15 часов, то это означает, что не собирались они сиднем сидеть в 9-м. Наоборот, все были расписаны по вахтам, каждый в своем отсеке, и в определенное время (13 и 15) собирались не только на перекличку, но и на доклад об обстановке. Вот это похоже на правду. То есть люди свободно, насколько это возможно в темноте, при фонариках, ходили между отсеками. А это значит, что газовый состав воздуха во всех отсеках был одинаков.

В подобных условиях главное установить такой режим существования, который бы не очень отличался от обычного. Какой это режим? Вахты. Люди должны быть заняты. Надо следить за наличием воды в трюме, за переборками, за давлением и температурой в отсеке. Надо, наконец, круглосуточно стучать, пытаясь установить связь с внешним миром. Разбей людей на вахты, установи порядок докладов, и они успокоятся, о чем и будет свидетельствовать наличие в крови гликогена, а он у них был выше нормы.

Паники не было.

По поводу того, что всем пришлось надеть утеплители. Не знаю, что под «утеплителем» тут понимается. Видимо, СГП – специальный гидрокостюм подводника. И его они надели через 6–8 часов после взрыва? Позволю себе усомниться.

Что такое кормовые отсеки? Это реакторный, турбинные отсеки и 9-й отсек.

«Курск» перед трагедией готовится к торпедной стрельбе, это значит, что введены оба реактора. Они на мощности не менее 20 процентов каждый. И тут происходит взрыв. Падает АЗ (аварийная защита реактора) обоих бортов, гаснет свет. Реакторы не охлаждаются по-штатному. Что происходит с температурой? Она взлетает. Если компенсирующая решетка в этот момент каким-то образом пойдет вверх, то впору говорить о тепловом взрыве. Температура в реакторной может достигать 100 и более градусов. Сауна. И в этой сауне, когда все железо буквально имеет температуру 100 градусов, надо еще реактор вручную заглушить. Спецтрюмные этот трюк называют «поставить на концевики». Народ провозится примерно час, потому что больно температура высокая.

Я думаю, что они заглушили реактор. Не враги же они ни себе, ни остальному человечеству.

Что происходит с реактором? Если по-штатному реакторы остывают как минимум сутки, то здесь они будут остывать как минимум двое суток.

То есть переборка реакторного отсека минимум двое суток работает, как хорошая батарея.

В море турбинные отсеки при работе обоих реакторов имеют температуру: в нижнем помещении до 55 градусов, в верхнем – до 45. Самый прохладный в корме 9-й отсек – до 30 градусов.

К чему я все это говорю? А вот к чему. Минимум двое суток им утепляться не надо было. И так очень тепло от остывающего реактора, и значит, если их нашли в СГП, то они его надели на 3–4 сутки после катастрофы, а не через 6–8 часов.