Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [111]

Гамильтон не видел смысла в переговорах с Россией о разграничении сфер интересов в Персии. Русские могут сообщить об этом шаху, который воспримет это как показатель готовности британцев к разделу его владений. Однако правительство предприняло некоторые меры для защиты британских интересов на юге. 15 апреля 1899 г. лорд Солсбери проинформировал персидское правительство, «что с интересами Британской империи несовместимо, чтобы какая-либо европейская держава осуществляла контроль или юрисдикцию над портами Персидского залива». Более того, 20 марта 1900 г. персам напомнили об их письменном обещании от 23 октября 1897 г., что южные таможни «никогда не будут помещены под иностранный надзор или контроль». В заключение Гамильтон писал: «За развитием событий в Персии будут тщательно наблюдать со всей возможной бдительностью. Хотя в настоящее время правительство не предполагает предпринимать никаких отступлений от нынешнего образа действий, оно признает, что обстоятельства там могут измениться и будет необходимо изменить действия и меры, нужные для защиты интересов Индии в Персии».

Вице-король и правительство Индии определенно потерпели поражение, но Керзон был не из тех, кто легко признает поражение. В официальной депеше от 6 сентября 1900 г. он выражает несогласие с утверждением, что положение России на севере позволяет ей «доминировать и угрожать Персии в целом». От имени правительства Индии он пишет: «Мы считаем, что степень, до которой ей позволяется делать это, до сих пор зависит больше от действий правительства ее величества, чем от ее собственных». В частных письмах Керзон был еще более выразителен. Он был готов, если Россия нанесет удар на севере, нанести ответный удар на юге. «Я сразу же послал бы войска, захватил и удержал Бендер-Аббас, Бушер или Мохаммерех или все три эти города. Это расставило бы все на свои места». Военному министру Бродрику Керзон писал, что все проблемы Британии объясняются тем, что «много лет ни один британский министр не удосужился заглянуть на год вперед». Не было ни предвидения, ни политики. «У вас и сейчас нет их в отношении Китая, Персии, Марокко, Египта или любого другого места в мире». Лорд Солсбери, утверждал Керзон, мастер управляться с настоящим, но будущее для него – проклятие. Солсбери, должно быть, уже успел надоесть ученый, но слишком горячий вице-король, по поводу которого он язвительно заметил: «Он хочет, чтобы я вел переговоры с Россией так, как будто за моей спиной 500 тысяч человек, а у меня их нет».

Бродрик отвечал на выпады Керзона: «Вы можете говорить, что это бездействие – предвестник будущих проблем; однако, если бы вы были здесь, я сомневаюсь, что вы дали бы Франции, Германии и России шанс сойтись хоть на чем-нибудь, даже если бы это был Маскат, Кувейт или Бендер-Аббас. Не обижайтесь на меня за эти слова; я, как вы знаете, новой школы, и меня иногда угнетает ненужная инерция; но ваши взгляды, которые хорошо известны, беспокоят Балфура (первого лорда казначейства, который вскоре должен был сменить Солсбери на посту премьер-министра) и остальных; и высказываются они не менее язвительно, чем вы сами, поскольку времена нынче трудные».

И стремление Керзона к жесткой политике, и уныние Гамильтона перед лицом русских достижений в Персии могли бок о бок уживаться в сознании одного человека. С. Спринг-Райс, секретарь британской дипломатической миссии в Тегеране, ясно понимал в 1899 г., что Персия разваливается. «Урожай убран с полей, – писал он, – но цена на хлеб остается высокой… Люди озлоблены; поговаривают о том, чтобы ограбить Имперский банк с целью привлечь внимание правительства». Новый губернатор отрезал уши трем пекарям, и это ненадолго снизило цены на хлеб. Преследовали евреев, но и это оказалось неэффективным. «Между Персией и революцией стоит казачий полк с русскими офицерами, но им не платят, и денег нет, платить нечем».

Спринг-Райс знал, что в Англии идут разговоры о разделе Персии. У живущих в Тегеране европейцев, так же как и у персов, эта идея вызывала смех. Россия, казалось, вовсе не хотела аннексировать какую бы то ни было часть Персии. Дипломат отмечал: «Однако если она чего-то хочет, то хочет целиком. Персия – это путь, по которому она намеревается добраться до моря, а один конец дороги бесполезен без другого. Все здесь говорят: «России нужно все, а не часть, и невозможно договориться с ней, чтобы она остановилась хоть где-нибудь». Она посылает агентов на юг и изо всех сил пользуется своим влиянием. Где бы ни обнаружился враг британского могущества и торговли, с ним обязательно связан русский агент».

Но Россия не торопилась. Она не хотела оккупировать север, опасаясь британской оккупации юга, чтобы не получилось так, что, «пока она открывает одну дверь, мы запрем другую». Наилучшей политикой для России, считал Райс, является «постепенная подготовка почвы, развал Персии и предотвращение улучшения ситуации в Персии. Им нужно дождаться момента, когда Англия будет занята в другом месте, и внезапно ударить».

Спринг-Райсу казалось, что Британия не сможет защитить свои интересы; что в то время, как Россия действует, она ограничится лишь декларациями. Что же до Персии, «здешнее правительство настолько плохо, коррумпировано и безнадежно дезорганизовано, что народ почти приветствовал бы иноземного правителя – по крайней мере, первое время». Британия ничего не смогла бы сделать для спасения ситуации.