Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках - [34]

Осенью 1508 г. посольство Великого княжества в Москву возглавил полоцкий наместник Станислав Глебович. В октябре им был заключен «вечный мир».[363] Мир продлился четыре года, и еще десять лет шла война. Новое перемирие в 1522 г. в Москву поехали заключать опять-таки полоцкий воевода Петр Станиславович Кишка и Богуш Боговитинович. Тот же П.С. Кишка возглавил литовское посольство в Москве в 1526 г., когда заключенное перемирие было продлено.[364] Полоцкий воевода Станислав Довойна «поехав в посольстве от короля в Москву, взял перемирие…» в 1553 г.[365] Таким образом, исполнение полоцкими наместниками и воеводами одного из ответственнейших государственных поручений было скорее правилом, нежели исключением.

Немалым авторитетом обладала и Полоцкая епископия (позднее архиепископия). От 1488–1489 гг. сохранилась челобитная от русских князей Великого княжества Литовского к Цареградскому патриарху о благословении на Киевскую митрополию избранного ими Полоцкого архиепископа Ионы. В 1500 г. Полоцкий архиепископ Лука участвовал в соборе, поставившем митрополитом Киевским Иосифа. Именно из Полоцка ставились православные попы в Ригу, в церковь св. Николая.[366]

Наконец, Полоцк получил Магдебургское право в 1498 г., раньше большинства белорусских городов. Получение Полоцком магдебургии в историографии оценивается по-разному, но в основном положительно. З.Ю. Копысский считает, что замена традиционных форм права на магдебургию произошла в связи с достижением более высокого уровня развития городской жизни. Помимо этого Магдебургское право должно было защитить торгово-ремесленные слои населения от всевластия городской верхушки, феодального патрициата, ничем не ограниченного при господстве права вечевого.[367] Но существует и другое мнение: А.Л. Хорошкевич утверждает, что полоцкая магдебургия была «магдебургией приграничного района» и способствовала укреплению великокняжеской власти, а не упрочению положения мещан.[368]

Магдебургское право хорошо или дурно не само по себе, а лишь в сравнении. Так вот, в сравнении с городами Московского государства, у которым «не сложилось ни специфическое «городское» право, ни собственные городские вольности»,[369] а там, где они все же имелись (Новгород, Псков), в течение XVI в. пришли в ничтожество, — магдебургия была на порядок более благоприятным правовым режимом. В сравнении с белорусскими городами Великого княжества Литовского, как уже говорилось, полоцкая магдебургия была ранней, одной из первых. В сравнении же со всей Европой Магдебургское право было неким средним вариантом. Оно имело чрезвычайное распространение в Германии и Польше (в т. ч. его варианты — Хелмское и Шродское право), и с этой точки зрения присвоение его было актом унификации белорусских и польских городов. Но существовали также версии городского права, исключавшие какое бы то ни было вмешательство внешней власти в городскую жизнь, например право, по которому жили города Ганзы, или полная независимость и самостоятельность итальянских городов-государств. Подобный правовой статус развился из образцов, встречающих аналогии и в древней полоцкой истории: полученное в XII в. от князя Бориса вечевое право уже в XII в. развилось в Полоцке в сложную систему общественно-политических институтов, включавших принцип выборности князя.[370] Вечевое право Полоцка именовалось в летописях «полоцкая Венеция, або свободность».[371] Со времен включения Полоцка в состав Литовско-Русского государства его самостоятельность понемногу приходила в умаление, в особенности с внешнеполитической точки зрения. Во времена наместников, в середине XV в., «к суду наместников перешла часть компетенций веча…».[372] И магдебургия была способом точного разграничения полномочий наместника, т. е. представителя великокняжеской власти, и институтов городского самоуправления, оставшихся со времен господства вечевого права: это был некий правовой компромисс между крупнейшим белорусским городом и великим князем литовским. Получение Магдебургского права Могилевом в 1561 г. дает некую аналогию для освещения обстановки во времена, предшествовавшие принятию магдебургии. В период между 1526 и 1561 гг. «внутреннее управление и распоряжения Могилева зависели от поведения старост и их наместников, от которых могилевские жители искали правосудия в могилевском замке; впоследствии же времени, могилевские жители, утесняемы будучи старостами, жаловались польским королям и мало по малу наживали себе привилегии королевские на вольность и независимость от замковой юриздики, то есть судопроизводства», пока не получили Магдебургское право.[373] Но если для Могилева магдебургия была только приобретением, то для Полоцка — остановкой в процессе потери былых привилегий. Изначально полоцкая магдебургия все же не была «магдебургией приграничного района» — отнюдь! Надо было обладать каким-то невероятным пророческим даром, чтобы предугадать потерю Великим княжеством в течение нескольких лет Брянска, Торопца и Северской земли, что, собственно, и превратило Полоцк в порубежный город. Но поскольку Полоцк им стал, военно-административная власть в лице наместников к воевод в условиях частых войн столь возросла, что стали возможными регулярные нарушения магдебургии, предопределившие в итоге ее несколько ущербный характер (нарушения начались уже с 1502 г.).