Борьба с большевиками - [14]
Политической борьбе не было места. Каков бы ни был «Комитет Учредительного собрания» и каковы бы ни были его уполномоченные в Казани, каждый русский должен был поддерживать то правительство, которое взяло на себя тяжкий труд бороться с большевиками. Я уехал на фронт, в отряд полковника Каппеля, действовавшего под Казанью, на правом берегу Волги.
Отряд этот выделил из себя небольшую кавалерийскую часть (100 сабель и 2 легких орудия) для операции в тылу большевистских войск. Я присоединился к этому эскадрону.
Нам была поставлена задача по возможности испортить коммуникационные линии большевиков. Исполняя ее, я снова увидел гражданскую войну во всей ее жестокости. Гражданская война, конечно, не большая война. Конечно, наши бои на Волге даже отдаленно не напоминают боев под Львовом или под Варшавой. Но не нужно забывать, что в наших боях русские деревни горели, зажженные русскими снарядами, что над нашими головами свистели русские пули, что русские расстреливали русских и что русские рубили саблями русских. Не нужно забывать также, что у нас не было санитарного материала, не было хлеба для нас и овса для лошадей. И не нужно забывать еще, что большевики не брали пленных.
Я сказал, что мы, русские, дрались с русскими. Это не совсем верно. В большевистских рядах было много латышей, венгерцев и немцев. Было также много немецких инструкторов. Мы вели войну не только с большевиками. Мы вели войну также с немцами.
Вовремя этого небольшого похода я воочию убедился снова, что крестьяне целиком на нашей стороне. Они встречали нас как избавителей, и они не хотели верить тяжелой действительности, когда нам пришлось отступать. Следом за нами двигались большевики, которые расстреливали всех, уличенных в сочувствии нам. Война, которая три года продолжалась на границах России, перенеслась в ее сердце. Большевики обещали мир и дали самую жестокую из всех известных человечеству войн. Нейтральным оставаться было нельзя. Надо было быть или красным или белым. Крестьяне понимали это. Но у нас не было оружия, чтобы вооружить их, и в Самаре не было людей, способных построить армию, не на речах, а на дисциплине.
Началась осень. Лист пожелтел, и было холодно вечерами. Эскадрон, состоявший на три четверти из офицеров, уже четвертые сутки действовал, в тылу у большевиков. О нас уже знали. Уже не раз в синем небе летали неприятельские аэропланы. Уже не раз крестьяне предупреждали нас, что большевики устраивают засаду, чтобы уничтожить весь наш немногочисленный отряд. Но каждый день мы взрывали полотно железной дороги, рубили телеграфные столбы, расстреливали отдельных большевиков и давали бои небольшим большевистским частям, и серьезного сопротивления не встречали нигде. С зарею мы бывали уже на конях и с утра продолжали свой путь но необозримым приволжским полям, прячась от аэропланов в лесах. И наконец, мы наткнулись на приготовленную засаду. Я был свидетелем и участником «боя», которого, вероятно, никогда не происходило на Западном фронте.
Из деревни, в которой мы стояли в тот день, был виден железнодорожный путь. За линией железной дороги возвышались холмы. В полдень на горизонте появился дымок, и мы различили блиндированный паровоз. Он остановился. Мы не стреляли. Из вагонов стала выгружаться пехота; человек 500, если не больше. Но вместо того чтобы выстроиться цепью и попробовать нас атаковать, люди собрались на одном из холмов. Мы все еще не стреляли. Мы не могли поверить своим глазам: начинался большевистский митинг. Мы видели ораторов, махавших руками, и до нас доносилось заглушённое одобрительное «ура». Очевидно, оратор доказывал, что не следует идти в бой. И только когда митинг был уже в полном разгаре, мы открыли пулеметный огонь по холму. Через несколько, минут весь холм был покрыт человеческими телами, а блиндированный паровоз задним ходом уходил обратно, откуда пришел. Уходя, он обстреливал нас. Ему отвечали наши орудия, пока не загорелся один из вагонов и поезд, весь в пламени и в дыму, не скрылся за поворотом. Тогда наш капитан скомандовал: «К седлам», — и мы выехали на холм, где только что происходил митинг. У меня не было шинели. Я взял одну. Она была в крови.
Падение Казани
Через неделю я вернулся в Казань. В Казани начинались ее последние дни. В Самаре правительство было занято приготовлением к уфимскому совещанию.
Войсками, защищавшими Казань, командовал полковник Степанов, но ему не были подчинены чехословацкие части. Ему не был также подчинен отряд полковника Каппеля, действовавший на правом берегу Волги. Таким образом, в почти осажденном городе не было единства командования. Полковник Степанов телеграфировал самарскому правительству об этом, указывая, что он не может при этих условиях в полной мере отвечать за защиту города. Самарское правительство оставило его телеграмму без ответа.
В первых числах сентября положение в Казани было таково. Троцкий сосредоточил в ее окрестностях армию свыше 30 000 человек при 150 орудиях. Казанский же гарнизон не достигал и 5000 при 70 орудиях. Большевики взяли Верхний Услон, высоту, господствующую над городом, и обстреливали как предместье, так и самый город. Казанские рабочие волновались. Среди них работали большевистские агенты. Чувствовалось, что с минуты на минуту в городе может произойти восстание. Оно и произошло за несколько дней до сдачи. Флегонт Клепиков, явившийся усмирять рабочих, был тяжело ранен, и я лишился его неоценимой помощи. Но восстание было подавлено, и оборона продолжалась, несмотря на бомбардировку.
Борис Савинков (1879-1925) — литературный псевдоним В.Ропшин — больше известен в нашей стране как политический деятель, чем как талантливый публицист и писатель. Его перу принадлежат высокохудожественные произведения — повести «Конь бледный» и «Конь вороной», представленные в сборнике.Повесть «Конь бледный», в которой отразилось разочарование в террористической борьбе, была написана в России в 1909 году.
Борис Савинков (1879-1925) — литературный псевдоним В.Ропшин — больше известен в нашей стране как политический деятель, чем как талантливый публицист и писатель. Его перу принадлежат высокохудожественные произведения — повести «Конь бледный» и «Конь вороной», представленные в сборнике.Произведение «Конь вороной», в котором автор показал бесперспективность белого движения, увидело свет в Париже в 1923 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Викторович Савинков (1879-1924) – яркая и неоднозначная фигура русской истории. Дворянин, сын варшавского судьи и известной писательницы, он с юности посвятил себя революционной работе, стал одним из руководителей Боевой организации эсеров, готовил и принимал участие в убийстве министра внутренних дел В.К.Плеве, великого князя Сергея Александровича, а также во многих других террористических актах. Выданный полиции Азефом, накануне казни бежал из тюрьмы и несколько лет скрывался в эмиграции. После Февральской революции вошел в состав Временного правительства в качестве управляющего военным и морским министерствомпри министре А.Ф.Керенском, был военным генерал-губернатором Петрограда.
Роман «То, чего не было» В. Ропшина, принадлежащий перу одного из лидеров партии эсеров, организатору многих террористических актов Борису Савинкову (1879–1925), посвящен революционным событиям 1905–1907 гг. В однотомник включены (раздел «Приложение») воспоминания матери Б. Савинкова С. А. Савинковой (1855-7) «Годы Скорби» и «На волос от казни», а также статья Г. В. Плеханов«(1856–1918) „О том, что есть в романе «То, чего не было“.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.