Борьба с большевиками - [13]

— Россию уничтожают?

— Уничтожают.

— Церкви грабят?

— Да, грабят.

— Попов расстреливают?

— Да, расстреливают.

— Вас расстреливают?

— Да, расстреливают.

— Хлеб отбирают?

— Да, отбирают.

— Почему вы не восстаете?

Молодой крестьянин, разговаривавший со мной, пожал плечами и спросил меня в свою очередь:

— Ты был на фронте?

— Был.

— В боях был?

— Был.

— Какой же бой без артиллерии?

Это была правда. Какой же бой без артиллерии? Кое-где в деревнях сохранились винтовки, принесенные с фронта. Кое-где сохранились даже и пулеметы. Но с винтовками и пулеметами нельзя бороться против трех- и шестидюймовых пушек. Кроме того, как сорганизоваться крестьянам? Дорог почти нет. Почты нет. Телеграфа, в сущности, тоже нет. Есть толпы людей, ненавидящих большевиков, но не вооруженных и не объединенных в воинские части. И хотя крестьянские восстания и происходили и все время происходят в России, но не эти восстания могут уничтожить военную силу большевиков.

Но если крестьянские восстания не могут уничтожить военную, силу большевиков, то настроение крестьян доказывает, что дело Троцкого, Ленина и К-о неизбежно будет проиграно. Ныне в России деревня борется с городом. И исход этой борьбы предрешен заранее.

На третий день нашего путешествия мы переправились через Волгу И потонули в лесах. Я говорю «потонули»: мы 5 суток ехали лесом и не видно было ему конца. Стояло лето — безоблачно-жаркие дни. Среди густой заросли мелкой осины, между стволами широколиственных дубов, между мачтами строевых сосен вилась однообразная, узкая, наезженная «тихая» дорога. Утром, и в полдень, и вечером, день за днем, перед нами вилась эта дорога, и на ней никогда никого не было видно; ни красных, ни белых, ни объездчиков, ни крестьян. Только к ночи чувствовалось, что лес не пустыня и что в глубине его, в дикой чаще, есть живые, не видимые нам существа. Волки и рыси.

А когда мы, наконец, выехали в поля, Казань была уже недалеко. Надо было пройти через линии большевистских войск. Я приказал развязать колокольчики. Так с колокольцами, крупною рысью, мы проехали между двумя батареями красноармейцев, и нас не остановил никто. На солнце горели купола казанских церквей, и вонзалась в небо башня татарской царицы. На шоссе, у водопровода, стоял караул. Это были чехословаки.

«Комитет Учредительного собрания»

Когда в июне 1918 года чехословаки, взяли Самару, на Волге образовался «Комитет членов Учредительного собрания», председателем которого был Вольский, впоследствии вступивший в соглашение с большевиками. Комитет этот осуществлял функции правительства и состоял исключительно из социалистов-революционеров. Таким образом, благодаря чешско-словацким штыкам, партия социалистов-революционеров снова оказалась у власти.

Новое правительство приступило к формированию «народной армии» из поволжских крестьян. Сначала, когда в рядах этой, армии сражались отдельные чешско-словацкие и сербские части, успех сопутствовал начинаниям «Комитета Учредительного собрания»: были взяты Сызрань, Симбирск и, Казань. Впоследствии, когда Троцкий сосредоточил большие силы на Волге и когда чехословаков, сербов и русских волонтеров (главным образом офицеров) оказалось недостаточно для борьбы с большевиками, дела пошли хуже: мобилизованные крестьяне разбегались в леса или отказывались сражаться. Были даже случаи восстаний в полках. Эта неустойчивость «народной армии» происходила не от сочувствия крестьянского населения к большевикам. Наоборот, поволжские крестьяне определенно высказывались против «товарищей». Она происходила от того, что «Комитет Учредительного собрания» во многом повторял ошибки Керенского. Достаточно указать, что в течение первого месяца дисциплинарная власть не была возвращена офицерам и что поэтому дисциплина в войсках отсутствовала. Достаточно указать также, что Самарская контрразведка не столько интересовалась большевиками, сколько офицерами, разыскивая между ними конституционных монархистов.

Я не могу не отметить здесь, что если русское офицерство доблестно сражалось на Волге, то чехословаки и сербы оказали летом 1918 года неоценимую услугу России — услугу, которую русские никогда не забудут. Благодаря чехословакам и сербам была очищена от большевиков Сибирь. В годы тяжкой кровавой смуты славяне не забыли славян: Имена Массарика, Крамаржа, Венета, Чермака, Стефаника, Швеца и других навсегда останутся в памяти благодарной России.

В Казани я застал Флегонта Клепикова. Он был адъютантом у начальника гарнизона, генерал-лейтенанта Рычкова, члена «Союза защиты Родины и свободы». Кроме генерал-лейтенанта Рычкова, в небольшой армии, защищавшей Казань, было много членов «Союза»: из 7 участков боевого фронта четыре было под их командой. В Казани же я встретил начальника штаба «Союза» полковника Перхурова и члена «Союза» подполковника Ивановского, геройски защищавших Ярославль и спасшихся по Волге, на лодке. И хотя все они были недовольны «Комитетом Учредительного собрания» за его слабость и хотя все они вступили в «Союз» для поддержки не партийного, а общенационального правительства, прибыв в Казань, я немедленно распустил «Союз». Я находил, что тайное общество должно и может существовать только в той части России, которая занята большевиками. «Комитет Учредительного собрания», однако, отнесся к нам без благожелательства и доверия.