Но Мараима не внимала словам свекрови; вся в слезах, обвивала она руками шею мужа, и когда он выехал из ворот Гренады, она с башни долго глядела, как, уходя, тянулось по долине его многочисленное войско. Военная музыка оглашала воздух, и мало-помалу звуки ее становились слабее. С печальными предчувствиями прислушивалась она к ней, и когда она стихла, Мараима предалась великой горести.
Народ провожал Боабдиля громкими кликами и сулил ему успех великий, который должен был помрачить недавнюю победу самого Али-Атора. Боабдиль, выезжая из ворот Гренады, сломал нечаянно о своды копье свое. Сопровождавшие его рыцари смутились; многие побледнели и просили его воротиться, считая это дурным предвещанием. Боабдиль посмеялся и, полный гордой уверенности, опередил армию и поехал во главе ее. Невдалеке от Гренады тек бурный потов Бейро; когда войско стало переправляться, лисица перебежала дорогу и промчалась мимо самого Боабдиля, и хотя солдаты стреляли в нее, она осталась невредима, достигла ближних гор и скрылась. Тогда вся свита, окружавшая Боабдиля, единогласно просила его воротиться и не предпринимать похода при таких неблагоприятных предзнаменованиях; но он не хотел ничего слушать. Боабдиль не ведал военного искусства, но им руководил его тесть, искусный, храбрый и хорошо знакомый с местностью. Он надеялся завладеть Лохой без особенных усилий, но, подходя к ней, увидел на вершинах гор огни, зажженные в знак тревоги.
— Мы открыты, — сказал он Боабдилю, — Испанцы наготове. Повернем к Лусене; гарнизон ее малочислен, и мы овладеем ею, прежде чем ей подоспеет помощь.
Боабдиль согласился, и войско повернуло к Лусене.
Дон-Диего Кордуанский находился со многочисленными своими вассалами в своем замке близ Лусены. Вечером он вошел в свою спальню и хотел ложиться; страж, всегда карауливший окрестность на высокой башне замка, пришел известить его, что на горах зажжены огни. Граф вышел на башню и увидел пять огней со стороны Лусены. Немедленно он приказал бить тревогу и послал гонцов во все ближайшие города, прося подкреплений к утру. На другой день он выступил из своего замка с 1.200 человек солдат и 150 рыцарями и усиленным маршем пошел к Кобре, где с ним соединился Алонзо Кордуанский. В поспешности граф забыл захватить свое знамя и взял знамя города Кобры, с изображением козы, которое более ста лет не носили в поход. В ту минуту как он выступал, он получил известие от своего племянника, что Лусена обложена Боабдилем и что ворота ее уже подожжены неприятелем.
Между тем Боабдиль послал в Лусену Мавра Амета, который требовал немедленной сдачи ее, грозя, в противном случае, сжечь и разорить ее. В городе с намерением задержали Мавра, занимая его прениями о сдаче и между тем поджидая помощи. Но Али-Атор, выведенный из терпения, стремительно напал на городские ворота, не дожидаясь возвращения Амета.
Дон-Диего Кордуанский, достигши высот, увидел, что Мавры разделили свое войско на пять отрядов, и узнал Боабдиля по его белому коню, богато разукрашенному. Он, ни мало не медля, обратился к своим солдатам, убеждая их не смущаться численностию Мавров, не кидать копий, но биться врукопашную.
— Что это за знамя? — спросил Боабдиль у своего тестя, когда испанские войска подходили к нему.
— Государь, — отвечал старый Али-Атор в смущении, — я должен признаться, что никогда не видал его. Если это знамя городов Андалузии, — ибо мне кажется, что я вижу изображение собаки, — то это значит, что вся Андалузия поднялась против нас. Невозможно предположить, что войско одного города, или одного замка могло решиться атаковать наше многочисленное и сильное войско.
В эту минуту произошло первое нападение. Мавры были смяты и побежали.
— Стой, стойте! — кричал Боабдиль, — не бегите, не ведая от кого бежите!
С другой стороны раздались звуки итальянских труб, а из-за лесочка показались войска.
Али-Атор, услышав эти звуки, воскликнул:
— Это итальянская труба; ужели целый мир восстал против нас?!
Но когда на звуки трубы итальянской раздались ответные призывы с противоположной стороны, Мавры вообразили, что они окружены со всех сторон. Они смутились, смешались и поспешно отступили; граф Кордуанский, пользуясь этою минутой, сильно напирал на них; паника овладела Маврами, и они побежали.
На протяжении 12 верст Испанцы преследовали их, невзирая на свою малочисленность, и усеяли землю их трупами. Боабдиль, окруженный небольшим отрядом, сражался храбро и достиг до небольшой речки, которая вздулась от недавних дождей и превратилась в быстрый и глубокий поток. На берегу ее он остановился, сражаясь, пока его обоз переправлялся; но солдаты его, объятые страхом, спешили, бросаться в реку, опережая один другого. Произошла страшная давка. Боабдиль, увидя, что он оставлен, сошел с своего белого коня, который мог выдать его, и пытался скрыться в кустарниках и камышах реки. Испанский солдат увидал его и напал на него; король Маврский защищался до тех пор, пока другой и третий солдаты не подоспели на помощь к первому. Видя, что всякое сопротивление напрасно, он предложил за себя выкуп. В эту минуту подъехал Дон-Диего Кордуанский.
