Болтливые куклы - [24]

— Живой! Хвала небу! Ты еще жив! — и рывком обернулся к двум другим высоким мужчинам, которые появились у него за спиной. — Времени мало, Тер. Давай вы с того края, — он махнул рукой на массивный обруч канделябра, — я — с этого!

Шен Ри увидел, как его друг, задыхаясь от дыма и жара, схватился за край канделябра, а его спутники, упираясь ногами в пол, начали сдвигать тяжелую конструкцию в сторону. Сначала казалось, у них ничего не выйдет, но Зар знал, что делает. Он правильно рассчитал место приложения сил, и вскоре обруч поддался, медленно пополз в сторону. Еще пара мгновений — и Белый Змей махнул рукой двум остальным.

— Все! Уходите! Дальше я сам! — он обернулся к Шену, весь черный от копоти, в смазанном потекшем гриме почти не узнаваемый, похожий на настоящего демона. — Потерпи, потерпи еще чуть-чуть… — закрывая лицо от дыма, Зар опустился на колени и принялся высвобождать ноги Шен Ри из пролома. Сначала осторожно, а потом все отчаянней, все быстрей — дым и огонь подгоняли его, вынуждая забыть о жалости. И вот тогда — в эти страшные, безумные мгновения — боль начала проникать в сознание Шена. Едва ощутимая сначала, она неумолимо разрасталась, охватывая уже не только ноги, но как будто все тело, все сознание, весь мир.

Шен Ри закричал, не в силах терпеть эту пытку.

Он продолжал кричать, когда Зар подхватил его на руки и бросился прочь от пылающей сцены.

И замолчал только тогда, когда едкий дым заполнил все его легкие, и сознание, наконец, ускользнуло прочь из разбитого тела.

Он приходил в себя медленно. Видел незнакомые лица, странные образы. Чувствовал боль, сладкий вкус густого, как молоко, напитка, осторожные прикосновения — и проваливался в забытие снова.

Когда сознание окончательно вернулось к нему, было утро.

Шен Ри открыл глаза и в тот же миг полностью вспомнил все, что было. Его разум не был настолько добр, чтобы спрятать события последних дней в глубину.

Боль еще терзала ноги, но была вполне выносима. Однако прошло несколько долгих минут, прежде чем Шен отважился медленно с трудом сесть в своей постели и одним решительным рывком отбросить одеяло.

Пустота.

Вот что он увидел на месте своих ног.

Тошнота скрутила нутро и выплеснулась наружу вместе с громким стоном.

Шен Ри был достаточно умен, чтобы понять — он больше НИКОГДА не сможет танцевать.

Никогда.

Он думал, что придут слезы, и вместе с ними — облегчение. Но глаза оставались сухими.

Он надеялся, что придет Зар, и скажет что-нибудь, что даст надежду. Но кроме заботливых и молчаливых служителей храма никто не появился у постели безногого танцора.

На следующий день ему принесли чистую одежду, помогли облачиться в нее и усадили в кресло, в каких по городу носят господ. Шен Ри ждал, что его вернут в знакомую актерскую келью, но вместо этого он попал в покои настоятеля.

Седой старик с белыми мраморными глазами был немногословен.

— Я получил знамение, — холодным голосом сообщил он. — Великая Небесная богиня говорит, что ты довольно послужил ей, Шен из рода Ри. Теперь она отпускает тебя, — настоятель указал на дверь и бесстрастно обрушил мир на голову Шена: — Ты возвращаешься домой.

Дракон

1

Я открыла глаза и обнаружила, что за окном давно уже день. Не утро, а именно день — солнце светило прямо в окно моей спальни, от его ярких лучей я и проснулась.

В голове была пустота. В душе — боль, глубокая, как рана из прошлой жизни.

Я зажмурила глаза, пытаясь понять, где заканчивается сон и начинается явь.

Нет, я совершенно точно знала, кто я, где я, что было вчера, и что нужно сделать сегодня. Но с чувствами все оказалось гораздо сложней. Мне никак удавалось отделить образ куклы, сидящей на столе моего деда от образа живого черноволосого мальчика с блестящими иссиня-черными глазами. Мальчика, который все еще кричал в моем сне, все еще летал в моей памяти, все еще улыбался своей необычной, словно обращенной внутрь улыбкой.

— Шен… — его имя, как всегда, слетело с губ слишком быстро. Хотелось повторить его снова и снова. Хотелось ворваться в кабинет и прижать к себе хрупкую куклу, прижать к самому сердцу, как будто так можно почувствовать биение крошечного сердца. Вместо этого я лежала в своей кровати и молча глотала невидимые слезы. Потому что… ну невозможно ведь так откровенно показывать свою жалость и чувства ЖИВОМУ настоящему человеку. А Шен Ри для меня стал не просто живым — он стал частью меня, моей жизни, моей души.

Я стиснула край одеяла и не сдержала возгласа, который рвался из самого сердца:

— Как же так, Шен?.. Почему ТАК?

И что было дальше?

В конце концов я, конечно, выбралась из кровати, поплелась в ванную и долго держала голову под струей прохладной воды, пока та не натекла мне в уши, чего я страшно не люблю.

Потом я старательно почистила зубы.

Потом сварила себе крепкий черный кофе без сахара и выпила его, закусывая тонким имбирным печеньем.

Потом снова почистила зубы, надела вместо пижамы свою любимую майку-алкоголичку до колен и зачем-то накрасила ногти бордовым лаком.

И только после этого, так и не собравшись ни с мыслями, ни с чувствами, решилась наконец зайти в библиотеку.

Шен сидел на клавишах, чуть склонив голову на бок, его длинные ладони упирались в буквы 'у' и 'р'.