Большое кочевье - [28]

В палатке никого, кроме Улиты, не было. Чему-то улыбаясь, она сказала:

— Иди смотри на лиман…

«Что ж там интересного?»

Николка вышел из палатки и ахнул. Лиман был совершенно чист ото льда, лишь кое-где уплывали к морю последние небольшие льдины. Аханя с Шумковым шестом выталкивали на глубину невод.

На горизонте в открытом море вот уже несколько дней стояли огромные ледяные поля, сплошь усеянные морским зверем. Пастухи то и дело нетерпеливо посматривали в ту сторону, но ледяные поля не приближались к берегу, стояли на одном месте, как причаленные, дразня охотников. Нужен был крепкий морской ветер, но ветра все не было — была жара и полный штиль.

Но вот однажды часа в четыре утра с ночного дежурства прибежал Хабаров и разбудил всех громким ликующим криком:

— Пластину прибило! Пластину прибило!

«С ума он сошел, что ли?» — неохотно выбираясь из кукуля, подумал Николка. Но пастухи отнеслись к возгласу Хабарова иначе. Они торопливо, как на пожар, надевали торбаса, разбирали карабинные патроны, расхватывали свое оружие. Лица у всех были радостные, возбужденные.

Вскоре охотники пересекли косу и вышли к берегу моря. Грандиозная картина открылась перед Николкой — огромная льдина шириной километра в три и длиною километров в пять была густо усыпана морским зверем. Тысячи! Тысячи зверей!

Морской зверь располагался на льдине в строгой последовательности: ближе к береговому припаю лежали двух-, трехпудовые акибы, дальше на середине льдины лежали серебристо-черные ларги, а еще дальше, у края льдины, точно каменные глыбы, чернели многопудовые нерпы. Каждый зверь лежал либо у края общей полыньи, либо возле маленькой собственной лунки, в которую он в случае опасности готов был мгновенно скрыться. Но сейчас ничего не угрожало зверям. Звери дремали, блаженно жмурясь на солнце, изредка поднимали лупоглазые кошачьи головы, настороженно смотрели в сторону берега, но тотчас же успокаивающе выгибали спины серпами, точно потягивались, и вновь ненадолго засыпали, положив усатые морды на пористый весенний лед.

Фока Степанович с улыбкой посмотрел на Николку:

— Что, здорово, а?

Николка подавленно кивнул:

— Всех оленей в колхозе собрать, выгнать на лед, и то их столько не будет. А куда они все денутся, когда льдина растает?

— Уплывут по своим родным местам: ларги — на ларжьи лежбища, нерпы — на нерпичьи.

— А если льдину унесет на середину моря?

— Ну, тогда утонут все звери, брат, — вмешался в разговор Шумков.

— Зачем обманываешь? — упрекнул бригадира Хабаров. — Не слушай его, тезка. Нерпа не утонет, она и спит, и ест на воде, только оправляться в воде не может — обязательно вылезет на какой-нибудь плавучий предмет.

Чем ближе подходили охотники к ледяному припаю, тем тише разговаривали. Наконец, посоветовавшись, охотники разбились на три пары: Хабаров повел Николку влево, Фока Степанович с Аханей пошли в центре, Худяков с Шумковым — вправо. Костя остался на берегу.

— Почему Костя с нами не идет? — улучив момент, тихо спросил Николка.

— Его оставили за ветром следить, — ответил Хабаров. — Как только ветер подует с берега, он выстрелит в воздух — тогда бросай охоту и быстрей вытаскивай добычу за припай. Если Костя выстрелит три раза — тогда все бросай и беги спасайся на берег — это значит льдину уже отрывает.

— А разве мы сами не почувствуем перемену ветра?

— Может, и почувствуем, но лучше подстраховать себя. В пылу охоты прозевать легко. Одному надо обязательно на берегу остаться, вдруг льдину с людьми все-таки унесет в море, тогда оставшийся на берегу сообщит об этом в поселок. Ну ладно, теперь не шуми, начинаем охоту. — Хабаров, низко пригнувшись, прячась за невысокие торосы, пошел вперед, то и дело останавливаясь, напряженно что-то высматривая.

Вскоре Николка разглядел, что они подкрадываются к маленькой пятнистой акибе. Вот до акибы осталось метров тридцать. Акиба, что-то почуяв, беспокойно заерзала, подползла ближе к лунке, у края лунки она замерла в настороженной позе, тараща на людей свои огромные, точно стеклянные шары, глаза.

Хабаров шел, словно не замечая акибу. Может, по рассеянности он забыл о ней? Николка хотел было напомнить, но в это мгновение акиба скользнула в воду. Хабаров продолжал подкрадываться к пустой лунке.

— Ты же акибу спугнул! Близко совсем была… Куда ты идешь? Ушла она, не видишь, что ли? — возмущенно и громко зашептал Николка, останавливаясь.

Хабаров, сделав сердитое лицо, погрозил пальцем:

— Тише, черт! Не шипи! Не нужна нам акиба — мелочь это. Видишь вон ту ларгу? Ее скрадывать будем, делай все, как я.

Чем ближе подходил Хабаров к ларге, тем медленней и мягче становился его шаг. Если ларга резко поднимала голову, Хабаров застывал. Николка в точности повторял его движения. Таким образом охотники приблизились к ларге шагов на пятнадцать — двадцать. У Николки бешено колотилось сердце, руки его слегка дрожали. Хабаров положил карабин на торос, тщательно прицелившись, выстрелил. Ларга, дернувшись, уронила голову на лед. Акибы, лежащие невдалеке, мгновенно нырнули в полынью и тут же с любопытством высунулись из воды. Пуля попала в висок.

— Зверя весной непременно в голову стрелять надо, — поучительно сказал Хабаров, — чтобы наповал убивать, иначе нырнет в полынью и сразу утонет. Весной у зверя мало жиру, потому он быстро тонет.