Большевики по Чемберлену - [21]
— О!.. — взял стакан Пройда, раскрыв с почтением глаза при открытии шведа о том, что он «атташе». — Вы важные сагибы-начальники!
Между тем комната наполнилась.
Китаец, вооруженный подобием флейты, возвратился с двумя «боями», которые, звеня струнами саранги и медяшками бубен, уселись вместе с ним возле выхода палатки.
Пришли канджерия. Дадабай им налила вина, взяв на себя хозяйствование и хлопнула в ладоши, чтобы девушки танцевали.
И вот начался пляс, сопровождающийся опустошением бутылок и поощрениями немедленно оживившихся подозрительных сагибов.
Китаец дул в свою флейту, раскачивая для выразительности головой и водил косящими глазами по ребятам, изредка выразительно подмигивая им на фашистов. Ерка Чекарев и Вагонетка брякали один на гитаре, другой на саранги, не подавая вида о своих настоящих чувствах при лицезрении попойки.
Канджерия с бубнами извивались посреди палатки, а в промежутках между танцами, присаживались к начавшим пьянеть и откровенничать фашистам, уговаривая их будто бы потихоньку от хозяина уйти с ними гулять в другое место. Дадабай только управлялась раскупоривать остававшиеся еще бутылки и переглядываться с ребятами.
ВЫПУСК № 3
Беспокойная ночь
Тем временем Партаб-Синг в городе ждал наступления вечера.
Когда окончательно стемнело, исчезли на улицах прохожие и миновала опасность каких бы то ни было встреч, он направился к месту пепелища сожженного фашистами имения брамина.
Возле полуразрушенного забора имения с группой деревьев возле руин он внимательно всмотрелся в потемки улиц и прислушался.
Все было тихо.
Тогда он перепрыгнул тростниковый забор, скользнул к остаткам сгоревших стен дворовой постройки, сзади них подошел к уцелевшему срубу колодца и, наклонившись возле него, тихо стукнул раз, раз и еще два раза по обводу сруба.
Тотчас же он почувствовал, что на него кто то смотрит в отверстие между досками.
Через секунду этот невидимый наблюдатель тихо спросил пришельца:
— Что надо?
Партаб-Синг опустил глаза и также тихо сказал:
— Брат Арабенда и тут еще с тобой брат Нур Иляш — меня зовут Партаб-Синг, я приехал сюда издалека с русскими большевиками. Мы знаем, что делают в городе саибы и я пришел сказать вам, что мы хотим вам помочь. Пойдемте со мною…
— Русские большевики? — усомнился тихо невидимка. — Их не пустят сюда инглизмены, как они могли очутиться тут? Мне трудно поверить тому, что ты говоришь…
— Потому инглизмены и боятся большевиков русских, что коммунисты идут к угнетенным во все концы света и умеют делать то, чего другие не умеют делать…
— Откуда ты узнал, что мы скрываемся здесь?
— Нам нужно было найти вас и мы разыскали, проследив, как вам давали пищу.
Невидимка ничего не ответил. Очевидно он обдумывал или неслышно совещался с кем-нибудь.
— Как ты нас поведешь? — спросил, наконец, тот же голос после двухминутного молчания.
— Я не знаю, как называется здесь местность. Идти за город на берег, возле перевоза. Но я вас не обманываю, потому что тогда я пришел бы не один и не выдумывал бы про большевиков.
— У тебя есть оружие?
— Револьвер…
— Ты можешь положить его на землю?
— Могу…
Снова воцарилось молчание, которое продолжалось теперь минуты три, а затем вдруг Партаб почувствовал, что сзади его выросло две фигуры, безмолвно схватившие его, прежде чем он оглянулся.
Это были те люди, с которыми разговаривал Партаб. Они очевидно вышли из колодца потайным ходом, сзади него.
— Если на нас нападут, мы будем сопротивляться и убьем тебя, как морду предателя, — сказал один из очутившихся возле юноши и заглянул ему в лицо, повернувшись так, что Партаб-Синг сразу увидел на молодом человеке священный шнур браминской касты. Он догадался, что это сын земиндара — Арабенда.
Более грубая фигура Нур Иляша впилась глазами в Партаба с другой стороны.
— Пойдемте, — с тихим спокойствием сказал Партаб-Синг. Если на вас кто-нибудь нападет, то я останусь защищаться, а вы тогда уходите. Постарайтесь найти моих братьев в балагане на берегу, так как они явились в город под видом цирковой труппы. Но не попадитесь чужим, которые придут туда пьянствовать.
— Веди нас, — сказал Арабенда, — но мы будем держать тебя за руки.
Партаб-Синг кивнул головой и, шагая еще осторожнее и осмотрительнее, чем шел в город, повел решившихся очевидно дешево не продать свою жизнь друзей. Он шел, как бы находясь в плену у обнаруженных им в убежище колодца людей. Индийские революционеры, лишенные крова и права показаться кому бы то ни было на глаза, двигались с ним нога в ногу, почти держа его под руки.
Они не говорили ни слова, столько же наблюдая за Партабом, сколько и стараясь пронизать всеми своими чувствами потемки, чтобы угадать возможное нападение своих врагов.
Партаб в свою очередь боялся случайной неожиданной встречи с фашистами или чьего-нибудь предательского опознания, при встрече с каким-нибудь прохожим.
Но ничего не случилось. Они спокойно вышли из города.
Пахнуло прохладой, мелькнула темная лента Инда внизу, пшеничные поля на склонах балок, и путники увидели светлевшийся в стороне от дороги шатер, из которого неслось бряцанье музыкальных инструментов.
Партаб-Синг остановился и тотчас же из бурьяна перед революционерами выросла фигура ждавшего их Петряка.
