Больше никаких признаний - [24]

Может, теперь Питер догадается, что ему не стоит сегодня быть со мной таким строгим.

Пожалуйста, скажи, что это была не видео-инсталляция, говорит он.

Картины с видеороликами взрывов демонстрировали ее «первоисточник». Я ей все высказала.

— Ты ей все высказала? — спрашивает он. — Как это понять?

— Я сказала, что это не искусство. И что война в Ираке — не развлечение.

— Постой, это была ее экзаменационная работа? Там были другие люди?

— До фига. Даже очень важный для Рейчел профессор. Она была там как раз, когда меня вырвало на ноги Рейчел, — я чувствую, что краснею, несмотря на мои старания преподнести это, как некую победу.

Трейси ахает. А Питера как будто самого сейчас вырвет.

— Ты же понимаешь, что это был супер-омерзительный пьяный поступок, да?

Ненавижу, когда брат разговаривает со мной так, будто он лучше меня и обосновался на высоком моральном уровне.

— Она это заслужила, — заявляю я, погружаясь в ярость, которую ощутила, когда прочитала те черные буквы на белой стене.

И что с того, что я пьяная?

— Роуз, — говорит Питер. — Тебе не принадлежит война в Ираке из-за того, что там погиб папа. Она не твоя.

— Ну, она все-таки больше моя, чем ее. На чью смерть она смотрела в том долбаном видео со смартфона?

Затем начинаются слезы и сопли.

— Ты его посмотрела? — говорит Трейси, садясь рядом со мной и пытаясь обнять меня за плечи.

— Конечно, посмотрела! — я сбрасываю ее руку.

Ни за что не позволю ей делать вид, что я в очередной раз не рассказала ей нечто важное. Хоть это и правда.

Вытираю нос рукавом.

— Жалеешь, что посмотрела? — спрашивает Питер.

— Нет, — без колебаний вру я.

Питер садится на стул напротив меня, все еще держа подушку с Санта-Клаусом. Он наклоняется вперед и ставит локти на колени.

— Я его почти не смотрел. Не был уверен, что смогу справиться с этим в трезвом виде.

Противный голос у меня в голове советует высмеять Питера за его разговоры в стиле «двенадцать шагов анонимных алкоголиков».

— Джейми не сдал экзамены, — внезапно объявляю я, давая понять, что не хочу сейчас слушать о чувствах Питера.

Я сегодня в ударе.

— Так вот почему он еще обаятельнее, чем обычно, — Трейси вытирает размазанную тушь с моей щеки.

— Поэтому, а еще из-за того, что меня вырвало на выставке, на которую его пригласила влюбленная в него по уши студентка.

Трейси усмехается. А потом начинает хохотать. Я тоже начинаю, пусть даже я и запуталась, от чего в моем случае нужно смеяться, а от чего — плакать. У меня такое чувство, что меня снова может вырвать, но не могу остановиться.

Питер, думаю, разочарованный в нас обеих, встает, бросает Санту на стул и выходит из комнаты.

К моему удивлению, Трейси остается со мной, плюхается на диван и подталкивает меня, чтобы я подвинулась. Такое ощущение, как будто я выиграла битву, сама не зная, что сражалась.

Все нормально? спрашивает она, когда я, наконец, прекращаю смеяться-плакать, а содержимое моего желудка решает остаться на месте.

Я дотягиваюсь до выключателя на стене, выключаю свет в комнате, и мы остаемся с мерцающей елкой. Я любила Рождество, когда была маленькой — всей душой верила в магию этого дня. Так странно, ты растешь, и это чувство по тем или иным причинам улетучивается, а Рождество становится чем-то неосязаемым, утекающим сквозь пальцы, как песок, несмотря на все твои усилия его удержать. После смерти папы Рождество кажется мне пустым под всей своей милой оберткой. Интересно, так происходит у каждого, кто потерял близкого человека?

Я ничего не знаю о рождественских воспоминаниях Джейми — он никогда не рассказывал, а я никогда не спрашивала. Интересно, Рождество ему тоже кажется пустым?

Может, его фляжка связана именно с этим.

Я закрываю глаза рукой.

— Джейми нравится эта девка, — говорю я Трейси.

— Возможно, — говорит она. — Но любит он тебя.

Это может быть правдой, хоть он и никогда не произносил эти слова. Но даже, если это правда, у меня есть ощущение, что когда-нибудь любовь Джейми ко мне обернется против меня. Просто не знаю, каким образом.

Глава 9

Я пытаюсь не упасть в бархатных туфлях на безумно высоких каблуках, вытирая подтеки из пивной бочки на кухне. Туфли мне дала Трейси для новогодней вечеринки, которую устраиваем мы с Холли. Обувь — не единственная моя проблема. В джинсах, которые одолжила мне Трейси, трудно согнуться, и я боюсь даже подходить к чему-то съедобному или пригодному для питья в ее черной блузке с открытой спиной, хотя она досталась Трейси бесплатно, и по ее словам, неважно, что с ней случится.

Когда я сказала ей, что сегодня будет играть наша группа, она заставила меня пообещать, что я разрешу ей подобрать мне наряд. Я сказала, что мне нужно реально круто выглядеть, потому что это наше первое выступление, а она посмотрела на меня своим «без тебя знаю» взглядом и ответила, что берет все на себя. У нее получилось. Если не считать того, что я с трудом могу дышать — а это плохо для певицы — образ идеальный.

Мама уехала в Лос-Анджелес с Цирком и, могу поспорить, считает, что все пройдет отлично, потому что здесь Питер, и технически он за меня отвечает. Но дело в том, что один двадцатилетний парень нервно курит в сторонке, если речь идет о двадцати подростках. Догадываюсь, что мама об этом не подумала. Если уж на то пошло, она вообще не говорила со мной о вечеринке.