Больше чем просто дом - [28]

В тот самый день, когда весна вступила в свои права — готовая тут же смениться летом, что характерно для миннесотского климата, — Форрест выбрался из своего «форда-купе» перед магазином грампластинок и вальяжно проследовал внутрь.

— Мне нужно кое-что из новых записей, — объявил он продавщице, а уже в следующий миг в его гортани как будто взорвалась миниатюрная бомба, вызвав прежде незнакомое, почти болезненное ощущение вакуума в верхней части диафрагмы; причиной столь странной детонации явилась девушка с золотистыми волосами, стоявшая у прилавка.

Она напоминала сноп спелой пшеницы — но не из тех, что вяжутся наспех при уборке урожая, а изящный декоративный сноп, созданный как произведение искусства. Лет девятнадцати, одета дорого и со вкусом; Форрест никогда прежде ее не видел. Она тоже посмотрела на него, задержав взгляд чуть дольше необходимого; и было в ней столько спокойной уверенности, что Форрест тотчас лишился своей — «…ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет».[21] Затем она отвернулась и продолжила изучение каталога.

Форрест сверился со списком, который прислал ему друг из Нью-Йорка. Как назло, первой в нем значилась вещица под названием «Когда ву-ду-ду встретит бу-бу-бу-буп, недалеко и до ча-ча-ча-ча». Прочтя это, Форрест пришел в ужас. Трудно было вообразить шлягер с более глупым и пошлым названием.

Между тем девушка обратилась к продавщице:

— У вас есть балет Прокофьева «Блудный сын»?

— Надо будет поискать, мадам, — сказала продавщица и выжидательно посмотрела на Форреста.

— «Когда ву…», — начал он и запнулся. — «Когда ву-ду…»

Все тщетно — он был просто не в силах произнести такую чушь в присутствии этой нимфы спелых полей.

— Нет, это пропустим, — быстро сказал он, переходя к следующему пункту списка. — Дайте мне «Обними…».

И он снова запнулся.

— «Обними меня и чмокни»? — догадалась продавщица, судя по всему хорошо знавшая эту песенку. Такое совпадение вкусов в данной ситуации показалось ему унизительным.

— Мне нужна «Жар-птица» Стравинского, — в свою очередь сказала девушка, — и еще сборник вальсов Шопена.

Воспользовавшись паузой, Форрест пробежал глазами свой список: «Ла-ла-бумба», «Ты моя дурашка», «Я без дела не сижу — день и ночь пою-пляшу»…

«Если прочту это вслух, буду выглядеть полным идиотом», — подумал он, скомкал бумажку и сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть свой привычный апломб.

— Мне нужна, — отчеканил он, — «Лунная соната» Бетховена.

У него дома уже была такая пластинка, но сейчас это не имело значения. Главное, теперь он мог смело взглянуть на девушку. С каждой минутой жить становилось все интереснее — при такой эффектной внешности о ней будет несложно навести справки. Получив «Лунную сонату» в одном пакете с «Обними меня и чмокни», Форрест вышел на улицу.

По соседству располагался недавно открытый книжный магазин, и он завернул туда, как будто надеясь, что пластинки и книги смогут приглушить весеннее томление его сердца. Разглядывая безжизненные слова на бесчисленных обложках, он прикидывал, как скоро сможет отыскать эту девушку и что будет делать, когда найдет.

— Дайте мне какой-нибудь лихо закрученный детектив, — попросил он.

Продавец — изнывающий от скуки молодой человек — неодобрительно покачал головой, но не успел ответить, как в распахнувшуюся дверь вместе с весенним воздухом ворвалось золотое сияние уже знакомых волос.

— Мы не держим детективы и прочее бульварное чтиво, — произнес молодой человек излишне громким голосом. — Этот товар вы можете приобрести в универмаге.

— Я полагал, вы торгуете книгами, — растерянно пробормотал Форрест.

— Да, мы торгуем книгами, но не такого сорта.

И продавец переключил внимание на девушку, а Форрест медленно двинулся к выходу, по пути уловив запах ее духов.

— У вас есть книги Луи Арагона — неважно, по-французски или в переводе? — спросила она.

«Да она просто выкаблучивается! — сердито подумал Форрест. — Нынешние девицы после Кролика Питера[22] сразу перескакивают к Марселю Прусту».

На улице рядом с его фордиком был припаркован внушительный серебристый родстер английского производства — из тех, что делаются под заказ. Взволнованный и несколько обескураженный, Форрест сел за руль и покатил в сторону дома по влажному, залитому солнцем шоссе.

Семья Уинслоу — помимо Форреста включавшая его родителей, прабабушку и сестру Элеонору — жила в старинном, с широкой верандой, особняке на Крест-авеню. Это были «солидные люди» — воспользуемся термином, вошедшим в обиход позднее, уже в послевоенные годы. Старая миссис Форрест была сама солидность; ее взгляды и убеждения основывались на образе жизни, который она неизменно вела на протяжении восьмидесяти четырех лет. В городе к ней относились с почтением, как к своего рода достопримечательности — шутка сказать, она помнила войны с индейцами сиу и находилась в Стиллуотере в тот самый день, когда братья Джеймс[23] учинили пальбу на главной улице.

Все ее дети уже умерли, и она взирала на следующие поколения своих потомков несколько отстраненно, имея слабое представление об историческом фоне, на котором формировались их личности. Гражданская война и освоение Дикого Запада были для нее явлениями живыми и реальными, тогда как дискуссию о «золотом стандарте»