Больше чем фантаст - [7]

Хотя нужно признать и другое. То, что с таким блеском удавалось писателю в короткой форме, при переходе к книжному формату часто оборачивалось любопытными и провоцирующими лекциями и трактатами, но не более того...

Тем не менее, в первом и, на мой взгляд, незаслуженно забытом романе Старджона – «Сны самоцветов» (1950), позже переизданном под названием «Синтетический человек», как раз удачно совмещены «твердая» научная фантастика и «роман ужасов» – два надежных столпа массовой литературы. Подобный симбиоз редко приводит к успеху, поскольку надо исхитриться примирить лед и пламень – логику и научную убедительность первой с отчаянным и даже принципиальным иррационализмом второй! Однако Старджон с видимой легкостью решает все «технические» проблемы и, завязав в узел сложный и многослойный сюжет, как обычно, не забывает и о художественности, психологии – одним словом, человековедении.

Если кратко проаннотировать сюжет (в случае с писателями, подобными Старджону, это-то и есть задача почти непосильная!), то в романе речь идет примерно вот о чем. К бродячей цирковой труппе прибивается странный уродец, который на поверку оказыается и не человеком вовсе, а материализацией сновидений некоего разумного инопланетного кристалла, неведомо как занесенного на Землю. Хозяин цирка, совершенно инфернальный злодей, стремится использовать «синтетического человека» для своих недобрых целей, однако герой с помощью полюбившей его девушки-лилипутки убивает злодея.

Просто? Тривиально? Было бы просто, если бы писатель ограничился сюжетом, скорее смахивающим на «роман ужасов», нежели на science fiction. Старджона, судя по всему, в большей мере волновали те же самые навязчивые проблемы, которые он столь блистательно ставил и решал в своих рассказах. Что такое человек – и человеческое? Должно ли второе обязательно привязываться в нашем восприятии к первому – биологическому виду homo sapiens? Или большую роль играет общение с людьми, проживание в человеческом сообществе...

Из оставшихся романов остановлюсь еще на двух[6].

Безусловно лучшим и самым известным считается второй по счету – «Больше чем люди» (1953), «выросший» из рассказа «А с младенцем будет трое» (1952) и принесший автору в ту пору самую престижную Международную премию по фантастике (International Fantasy Award). Однако, во-первых, оригинальное название премии не должно вводить в заблуждение – роман Старджона представляет собой классическую научную фантастику! – а во-вторых, нет оснований сомневаться: опубликуй он его тремя годами позже, когда была учреждена премия «Хьюго», – и та по праву досталась бы Старджону.

Роман является классическим развитием популярной в фантастике идеи «коллективного разума», как нового эволюционного качества, несводимого к сумме составляющих его частей (идея, близкая взглядам т. н. гештальтпсихологии, особенно модной в 20–30-е годы). И с той же классической ясностью в романе сформулированы основные правила игры – точнее, выживания – для мутанта-экстрасенса, живущего в мире «нормальных» людей. Впоследствие находками Старджона вовсю и часто без зазрения совести пользовались многие его коллеги; порой – даже более изысканно, нежели он.

Но он был одним из первых, если не самым первым. И в этом все дело.

В романе описано необычное сообщество, «гештальт-организм», составленный пятеркой весьма необычных детей. Один из них – своего рода «живой компьютер», двое других обладают способностью к телепортации, четвертый – к телекинезу, а пятый – телепат и организующее целое. Однако главная «бомба», заложенная автором под ожидания доверчивого читателя, – это индивидуальные составляющие коллективного супермена, Homo gestalt – иначе говоря, сами дети. А они-то – по отдельности – не то что не «супердети», а пуще того – социальные парии, уроды! Обреченные, как минимум, на одиночество и неприкаянность. Клинический идиот, социопат, две немые девушки, не по годам развитый искусный манипулятор; и самый беспомощный из всех (несчастным его вряд ли назовешь, ибо он просто не понимает, кто он и что с ним) – младенец-монголоид с синдромом Дауна...

По отдельности – жалкие и беспомощные, отчужденные от сообщества людей. Вместе – суперорганизм, созвездие гениев, новая ступень эволюции. Может быть, новая надежда для человечества. Причем, не только с точки зрения биологии, физиологии или психологии: вместе они успешно преодолевают препятствия, которые веками разобщали, разъединяли «нормальных» людей – расовые предрассудки, социальную «немоту», эмоциональную тупость и примитивизм, зависть, ксенофобию, различные и часто враждующие между собой взгляды на секс, религию, нравственные нормы. Ведь не случайно же третья, заключительная часть романа названа одним словом: «Мораль»!

И снова Старджон не был бы Старджоном, если бы с холодным профессионализмом прозектора просто представил нашему вниманию занятную кунсткамеру уродцев. Напротив, он страстно и увлеченно рассказывает истории жизни людей, личностей. До «слияния» их индивидуальные судьбы не назовешь удачливыми, но зато в новом качестве они нашли не только обезопасившую их всех социальную нишу, но и долгожданную любовь, понимание, цель жизни.