Большая семья - [26]

— Это уж можешь быть спокоен, Демьян Харитоныч. В таких делах мы скандачка не поступаем!

Куторга следил глазами за Кудряшовым. Когда двуколка скрылась в придорожных кустах, Куторга вошел в землянку, снова достал измятую бумажку, разгладил ее на столе и долго всматривался в неровные, прыгающие буквы. За буквами ему чудилось широкое улыбающееся лицо сибиряка. За ним — продолговатое, горбоносое, серьезное лицо секретаря сельсовета. А потом… Потом встали суровые и настороженные темные глаза Ульяны. И черные буквы закружились, заплясали, словно издеваясь и крича, что есть люди, которых ничем не удивишь и не собьешь.

Очнувшись, Куторга тяжело вздохнул, свернул бумажку, которая теперь казалась ненужной, и сказал вслух, глядя в окно на полоску синеющего горизонта:

— Что-то ждет нас с тобой, Ульяна? Дай-то бог, чтобы это было хорошее…

11

Пока Арсей устраивал дела в районных организациях, Недочет развил бурную деятельность. Где серьезным словом, где острой шуткой поднимал он дух людей, вселял в них бодрость и желание трудиться засучив рукава.

Старик поспевал всюду. Терентию Толкунову с группой ребят он поручил вязать паром.

— Три слеги сверху, три слеги снизу, по краям поперечницы, а в середине камыш — что будет такое, а? — спрашивал он, обнажая в улыбке желтые зубы. — Эх вы, плотнички-работнички! Это ж и будет паром. И связать его надо никак не позже, чем через два дня.

— А канат где? — спрашивал Терентий.

— Канат? — Недочет задумывался. — Канат — это плевое дело. Скажи ребятам: из лыка пускай вяжут. Мы бывало лапти из лыка пуще пеньковых носили — крепкие, сносу нет…

А расставшись с Терентием, думал, качая головой: «Вот уж и впрямь — голь на выдумки хитра. Ну, какой же из лыка канат? На одну неделю…» Но здравый смысл подсказывал: а через неделю, глядишь, пенька будет, и дело пойдет!

Недочет побывал на пожарище, посмотрел, что делает отряд Прохора Обухова, похвалил ребят, отрядил троих подростков строить кузню, переправил туда группу девушек — сгребать в кучи золу. Вечером забежал к Быланиным. Прасковья Григорьевна покормила его похлебкой.

— Ты уж, Иван Иваныч, пока что к нам обедать заглядывай, — сказала она. — Пока сам как-нибудь не устроишься.

В тот вечер Дмитрий Медведев сдал Недочету перечень инструментов. В таборе оказалось много топоров, молотков, несколько станковых и две поперечные пилы. Кроме того, у большинства колхозников были собственные лопаты. Это обрадовало Недочета. Поблагодарив ребят за усердие, старик тотчас же отправился к кузнецу.

— Где Ульяна Петровна? — спросил он Дарью Филимоновну.

Жена кузнеца недоуменно повела плечами — о чем человек спрашивает?

— У мужа, у Демьяна, где ж ей кроме быть?

На рассвете Недочет отправился к Куторге.

— Ну, вот и хорошо, — сказал он Ульяне, которая стояла у землянки мужа. — Порученьице тебе, Ульяна Петровна, имеется. По этому списочку объявишь бабам, которые с лопатами, и — земельку копать. От косого шляха до балки. Таким, значит, макаром. Раз пахать не на чем, пока что копать лопатами будем. Арифметика ясная…

Из землянки вышел Куторга. Вид у счетовода был хмурый. Лицо измятое, под глазами синие круги.

«Не в ладах супруги, — заключил Недочет. — Явное дело не в ладах».

— А ты бы, Демьян Харитоныч, — обратился он к Куторге, — за бухгалтерию свою садился. Книги там всякие, какие нужно, завел бы, списки разные…

— А где их взять, книги-то? — огрызнулся Куторга, недовольный тем, что Недочет командует людьми. — Клочка бумаги, чтоб справку написать, нету, а ты — книги. Все погорело.

— В сельсовет обратись.

— Обращался. Сами на старых обоях пишут.

— Ну, тогда в район мотай, — посоветовал Недочет. — Там дадут, что нужно.

— Дадут, во что кладут… А на чем ехать? На своих на двоих?

— Да хоть и на своих на двоих. Чай, не старик еще. — Недочет хитро подмигнул Ульяне. — Я б тебе подал карету, да таковой у нас, сам знаешь, нету…

Недочет всем нашел работу. Жизнь снова забила ключом в этом дружном и большом семействе. Вечером колхозники возвращались с поля. Их встречали звонкие крики детворы:

— На сходку, граждане!

— Недочет сходку затеял! Всем приказал быть!

— На собрание к землянке деда Макара!

— Недочет кличет на сходку, товарищи!

Недочет слышал призывы ребят и довольно улыбался. Рядом спокойно шумела река, и на душе тоже становилось спокойнее. Одно только смущало: не знал он, как открывать и вести собрание. Хотел было посоветоваться с Денисом Скворцовым, но секретарь комсомола как сквозь землю провалился.

Люди заполняли площадь, на которой курчавилась молодая зеленая травка. Многие сворачивали сюда, не заходя домой. Они рассаживались группами и тотчас заводили разговор о войне, которая уже была далеко, где-то в Европе, о мужьях и сыновьях, которые победно шли по чужой земле, на своих знаменах неся освобождение человечеству, о колхозном хозяйстве, которое надо скорее восстанавливать, о весеннем севе и о многих важных делах, тревоживших крестьянское сердце. На Недочета поглядывали с надеждой, обращались к нему почтительно, с уважением.

Когда площадь была сплошь заполнена народом, Недочет поднялся, снял картуз.

— Граждане-товарищи! — сказал он. — Просим к порядку! Объявляем наше колхозное собрание открытым.