Большая Полянка. Прогулки по старой Москве - [25]

Этим развлечения, разумеется, не ограничивались: «В другом углу массового поля под баян разучивались танцы, но не бальные, а народные или псевдонародные. Потом этот вид культурного досуга стали называть «два прихлопа, два притопа, два прыжка и поворот». Это не пародия, а подлинная фраза, которую должны были повторять вслед за массовиком любители танцев. Мне запомнилась и другая, не менее забавная: «Играй громче, музыка, а мы спляшем гопака!». И что же – разучивали с превеликим старанием и плясали с упоением… Существовал большой Городок пионера и школьника с множеством развлечений и игр. Около набережной построили читальню, я нередко заходил в нее, листал журналы и книги. Много было «торговых точек» с простым и дешевым питанием, столовых, буфетов и чайных. Но нигде никакого спиртного – ведь это парк культуры, а не какой-нибудь буржуазный развлекательный Луна-парк.

В самом конце парка, около Нескучного сада, установили скульптурную галерею героев пятилетки, знатных стахановцев – плохо вылепленные гипсовые бюсты. Далее манил Зеленый театр, одно из чудес парка – как подчеркивалось, крупнейший в СССР театр: 20 тысяч зрителей, сцена, на которой могут поместиться три тысячи артистов. Он стоял под открытым небом, сиденьями служили простые скамьи. На огромной сцене чаще всего выступали входившие тогда в моду коллективы народного творчества, музыку и пение делали слишком мощные усилители. Дожди иногда нарушали представления, но никогда их не срывали: зрители закрывались зонтами или просто газетами. Публики в Зеленом театре всегда было полным-полно».

Парк, действительно, сразу же сделался и показательным, и популярным. Здесь было все, что нужно простому советскому человеку. От санитарного блока, где можно помыться и побриться, до выставки «Основные вехи жизни и революционной деятельности И. В. Сталина», портреты которого были выложены всюду из цветов и прочих неожиданных материалов во вкусе Феофана Мухина, прогрессивного художника из ильфо-петровского «Золотого теленка».

Основной задачей парка, разумеется, была идеологическая и прочая положительная пропаганда. Там, к примеру, стояла скульптурная группа под названием «Красноармеец, беседующий с ребятами».

Даже названия придумывали соответствующие – Автоаллея, Аллея пионеров, площадь Пятилетки, площадь Ударника, Массовое поле…

На специальных площадках стахановцы делились секретами своих достижений. Штукатур демонстрировал аппарат для обрешетки стен, маляр – приспособление для быстрой окраски зданий, каменщики-орденоносцы прилюдно клали кирпичи.

Действовал устный журнал «Хочу все знать», проводились тематические праздники «Самоотверженным трудом крепим дело мира». Сновали надоедливые массовики-затейники с добропорядочными байками да прибаутками на политическую тему. Репродукторы кричали: «Шире круг, шире круг, возьмитесь за руки…»

Время от времени тут устраивали национальные праздники малых народов. В эти дни парк украшали лозунгами на непонятных языках, на эстрадах занимались экзотической борьбой, а в читальнях выдавали соответствующую случаю литературу (которая, впрочем, успехом не пользовалась).

Не забывали и об оборонной пропаганде – каждый должен суметь дать отпор врагу. Самым странным развлечением была «Камера газоокуривания». Отдыхающие добровольно забирались в эту душегубку, а «организованным группам» даже платить приходилось.

Кроме того, в парке действовал военизированный лагерь однодневного отдыха – с физзарядкой, политинформацией и «военно-тактическими занятиями». И, разумеется, парашютная вышка, 35 метров высотою. Ю. Федосюк писал о ней: «В те годы усиленно популяризовался парашютный спорт как один из важных видов оборонной подготовки. Наряду со стахановцами, полярниками и отважными пограничниками – ловцами диверсантов, парашютисты-рекордсмены были героями страны. В связи с этим неподалеку от Крымского моста построили 30-метровую парашютную вышку. Однажды я отважился с нее спрыгнуть. На верхушку приходилось долго забираться по крутой винтовой лестнице. Снизу верхушка башни, откуда спрыгивали, казалась высокой, сверху же земля показалась глубокой пропастью – любопытный оптический эффект. Спрыгнул легко и не без удовольствия. Внизу псевдопарашютистов (прыжок со столь короткого расстояния, разумеется, амортизировался прикрепленным к парашюту краном-рычагом) встречал плотный круг зевак.

Во второй раз случился небольшой конфуз. Придя в парк с приятелем, я предложил, чтобы и он, и я спрыгнули с вышки. Приятель отказался, тогда я взобрался на вышку один, а он наблюдал за мной снизу. Надели на меня лямки, подвели к краю, я глянул вниз, с высоты десятого этажа, – и тут ноги мои словно приросли к помосту, сделалось страшно. Но позади ждали своей очереди другие – нерешительные отнимали время, срывали план; мои раздумья длились недолго – мощный толчок в спину бывалого инструктора тут же низверг меня на землю. К великому моему счастью, ни мое замешательство, ни толчок не были замечены ни моим приятелем, ни другими наблюдавшими за прыжками снизу, и я вышел из круга, освободившись от парашюта, с гордо поднятой головой отчаянного смельчака».