Большая Ордынка - [20]

Утром группа из восьми мужчин и Ирины направилась к подножью вулкана. Путь лежал берегом океана. Здесь всегда угроза, что тебя смоет волной. Дальше труднопреодолимые скалы, с «непроходками». Дальше, в глубь тайги, к зарослям бамбука. Подъем, подъем, подъем. Ноги увязают в рыхлом пепле. Пепел покрыл деревья, оползает с ветвей, сыплется за ворот, проникает под одежду, натирает плечи под лямками рюкзака. Пепел в глазах, во рту, в носу. Жажда. Напиться невозможно, ручьи засыпаны пеплом, шлаком, обломками породы. Воды нет.

Только уже когда расположились на ночлег, Алехин по лисьим следам, хорошо отпечатавшимся на свежем пепле, нашел чуть откопанный зверями небольшой снежник с капелью. Он с трудом нацедил две литровые фляги мутной, грязной воды.

— Несчастные звери, — говорил он, — убегали с обжитых мест, из своих нор, с детенышами, напуганные, растерянные…

Воду вылакали захлебываясь, даже не подумав вскипятить.

Три дня такого пути, и на четвертые сутки они поднимаются наконец в кальдеру. Взрывы заметно ослабли. Но отсюда хорошо наблюдать извержение. Оно взрывное и не из центрального кратера, а из вновь образовавшихся на склонах вулкана. Клубы пепла и пара продолжают выделяться. Громадные их тучи прорезают молнии с громовыми разрядами.

Нет, никогда не забыть Ирине алехинской защиты. Столько душевных сил стоил ей этот день. Она помотала ему переделывать главы, сверяла перепечатку, проталкивала публикацию реферата, сама его всем и всюду рассылала, обеспечивала присутствие нужных людей. Готовилась к этому дню, как к собственной свадьбе.

На защите Ирина в первый раз увидела его жену. В актовом зале они оказались почти что рядом. Все же пригласил. Никакая! Серенькая птичка. Ничего примечательного. Разглядывать жену Ирине было неудобно. Но ее как магнитом притягивало. Бесцветное лицо. Родинка на левой щеке, выпуклая, как маленький черный жучок. И что он мог найти в этой женщине?! Ну, ничего, ничего в ней не было.

Защита была горячей. Отзывы оппонентов довольно-таки сдержанные, в ученом мире не сразу принимают то, что ново, самобытно, нарушает установившиеся представления. Сотни вопросов. Возникла целая дискуссия. Ирину бросало и в жар, и в холод. Как он отвечал! Спокойно, коротко, четко, Наповал. Жена сидела совершенно безучастно, будто все, что происходило, ее не касалось, не интересовало. И только поглаживала старинную камею на руке. Руки, правда, красивые.

После защиты многие подходили к жене, поздравляли. Ее-то за что?! Ирина чувствовала на себе наблюдающие взгляды институтских. На банкет, его устраивали в институте, она не пошла, и он не задержал ее. Уже потом Ирина раскаивалась за эту свою малость. Она-то ведь знала институтские разговорчики: «Алехин никогда не уйдет от жены». «А вот и уведу!» Тут-то и надо было ей остаться.

После защиты они не виделись, на три дня он уехал, чтобы отпраздновать с фронтовыми друзьями. А появившись, как ни в чем не бывало опять потребовал от нее работы. И тогда она пришла в ярость: «Довольно! Что тебе еще нужно от меня?!» Он: «Твою докторскую». Она: «Не дождешься. Я — не ты. Мне она не нужна». Он: «Обязательно дождусь». Она: «Подумайте, какая забота обо мне!» Он: «Ты слишком мнительна. Не о тебе. О научном направлении». Обрезал и принялся изучать таблицы с ее данными.

Ах, так! Ну, хорошо же. Баш на баш. «Больше ты не придешь ко мне». Какое-то время казалось, что она гибнет. Он оставался тверд. Но она понимала, что и ему тяжело без нее. Поездка на Курилы решала все. Как же он радовался, что они едут вместе!

На третий день взрывы прекратились. Вулканологи решили сброситься к воронкам взрыва на северо-западный склон. Алехин с Ириной на юго-восточный, к вновь образовавшимся кратерам. Разделили продукты и разошлись. Наконец вдвоем! Но где? У раскрытой пасти живого, действующего вулкана.

Двигаться тяжело. Ступают по раскаленному шлаку. Горит резина подошв на их сапогах. Трудно дышать от выделяющихся газов. Они начинают отбирать пробы конденсатов, фумарольных газов, возгонов. Работают, совершенно не думая о том, что в любое мгновенье может произойти новый взрыв! Но больше трех часов выдержать невозможно.

Опускаются в узкую лощину, стаскивают в нее рюкзаки, спальные мешки и собранные пробы. Все-таки хоть какое-то укрытие. Хотя и лощина-то возникла из этих огромных глыб, потому что их только что сюда набросало. При новом взрыве здесь не спасешься. Но сейчас они не думают об этом. Натягивают тент. Отыскали снежник. Разжигают костер.

Наконец вдвоем. Право побыть вместе она отработала честно. Сегодня ее ночь. В этом каменном гробу их первая любовная ночь после разлуки. День их рожденья. Наконец-то! И все вокруг, как при начале мира. И она торжествует женскую свою победу, и все существо ее полно ликования. «А вот и увела, а вот и увела». И в душе звучит Даргомыжский: «Нас венчали не в церкви…» «А вот и увела!»

Короткий сон. И утром снова к кратерам за пробами. На этот раз отбирают свежие пеплы, шлаки, вулканические бомбы. С небольшой передышкой работают дотемна. Собрали столько, что трудно поднять. Ирина стонет: