Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [73]
За окном уже все было выстлано бурыми, а не желтыми листьями, какие бывают в сентябре и октябре. По ним нехотя били мелкие капли холодного ноябрьского дождя. Когда Нина Васильевна сказала, что Леонид Ильич Брежнев умер, Яса охватило почти то же самое чувство, как и два года назад во время развода родителей: чувство рухнувшего мира. Но такого горя и ощущения, что из легких в довершение ко всему еще и откачали кислород не было. Остаток урока Яс уже не слушал Нину Васильевну, которой сталинская закалка не позволяла отойти от учебной программы, а размышлял о том, что будет с его страной. И пришел к неожиданному для себя выводу, что страна в итоге переживет, раз уж он пережил развод мамы и папы. Брежнев, конечно, великий руководитель, но ведь и страна у них – самая сильная. Всех школьников все же отпустили после третьего урока, видимо, у директора школы хватило здравого смысла прекратить мучить и учеников, и учителей: ни те, ни другие обмениваться знаниями в этот день были не в состоянии.
Им с Андрюшкой было очень непривычно идти домой так рано. Целый день был свободен от школы и уроков, но радости от этого не было. На улице, в довершение ко всему, пошел мокрый снег, помешавший им как следует обсудить, что же будет дальше, так что Ясу пришлось думать об этом самому уже дома. Он включил телевизор, надеясь узнать что-то о смерти любимого им дедушки Брежнева оттуда, но кроме траурного концерта там ничего не шло. Ясу вспомнился его кокон. А сегодня такой же кокон, усиленный грустной музыкой на всех каналах и ненастной ноябрьской погодой накрыл всю их огромную страну. Яс выключил телевизор, достал из холодильника и разогрел на плите кастрюлю с супом, сел за стол и стал смотреть в окно на мокрые, редкие, тоже какие-то грустные снежинки, ожидая маму с работы.
Яс, конечно же, не разбирался пока ни в государственном устройстве СССР, ни в политических и экономических нюансах управления страной, но как тогда, два года назад, каким-то шестым чувством понимал, что дело – дрянь. Он посмотрел на точно такой же панельный пятиэтажный дом, только с синими балконами, ограничивающий их двор с другой стороны. Цветовой гаммой балконов советские архитекторы, видимо, подчеркивали разнообразие архитектурных форм своих прямоугольных детищ. Перевел взгляд на два круглых бачка с неровной надписью на каждом из них масляной краской: «Для пищевых отходов», стоящих напротив выхода из подъезда. Летом от бачков невыносимо воняло этими самыми отходами, а сейчас, с наступлением холодов, мимо них стало возможно ходить без рвотных позывов в желудке. Впервые в своей жизни Яс подумал о том, что не все так прекрасно в СССР, как говорят в школе, а до этого в их детском саду. Например, эти бачки. Или вот еще овощные ларьки, от которых тоже сильно воняло. И общественный транспорт, в котором год от года становилось почему-то все больше людей.
Яс загрустил еще больше. Он не ошибался сейчас, чрезмерно печалясь о смерти в общем-то очень старого и больного человека, которая все равно наступила бы, не сегодня, так завтра. Не это была настоящая причина его печали. Бессмертная душа, о существовании которой Яс в то время еще не знал, грустила не о смерти Брежнева, первого советского генсека, правившего страной относительно гуманно, о нет. Она печалилась о смерти страны, аналогов которой в мировой истории еще не было. О смерти эксперимента по всеобщему равенству на одной шестой части суши планеты Земля. Смерти братской семьи народов, населявших эту страну. Шамкающий, вконец уже дряхлый и, в последние годы своего правления, комичный, дедушка Брежнев был ее, как окажется впоследствии, самой благополучной и величественной страницей, пусть и с этими панельками с кухней в шесть квадратов и бачками у подъезда, будь они неладны. Но у девятилетнего мозга способность к анализу еще не настолько развита, чтобы это сформулировать. И поэтому Ясу просто было грустно.
Яс в то время конечно же, не знал горьких страниц истории своей страны. Их, неискаженных советским агитпропом, из советских людей в то время вообще знали единицы. Родившись на пике возможностей советской системы, он и понятия не имел, какую цену заплатили предки тех, у кого на красной обложке паспорта теперь гордо красовался серпасто-молоткастый герб.
Что он мог знать о миллионах, погибших от ран и голода во время Гражданской войны в двадцатые годы? О миллионах, погибших во время последовавших за ней сталинских переселений народов и репрессий. Единственная цифра, которая была ему знакома в те годы и которая также ужасала его шестилетний мозг своим масштабом была цифра в двадцать миллионов советских людей, погибших во время Великой Отечественной Войны, потому что в школе им ее впечатывали в сознание уже второй год перед днем Победы. Это была огромная цифра. Но для Яса она означала только одно – что на его родную страну сорок лет назад напал страшный враг, который победил уже все остальные страны в Европе, а их страну победить не смог. И теперь-то уже народ СССР и КПСС под руководством дедушки Брежнева подобного никогда не допустят!
Стоит ли бороться за свою любовь, пытаясь всеми доступными способами вернуть любимого человека? Может быть, гораздо проще попросить у мужа-изменника развод, поставив его тем самым в тупик или же, пользуясь расхожим мнением, что месть — это холодное блюдо и подавать его следует на закуску, преподнести «неверному» в качестве подарка серебрянную «безделушку» с бирюзовым глазком, чья «родословная» уходит к Медичи? Каждому, как говориться, свое. Но… пуская в ход всевозможные средства, все-таки не стоит забывать о том, что «закон бумеранга» еще никто не отменял… Судьба, как правило, по-царски награждает именно тех, кто помнит об этом…
Бестселлер шведской писательницы Марии Эрнестам «Коктейль со Смертью» — это и женский роман, и философская притча, и психологический триллер. Он посвящен одной из популярнейших с литературе тем — на его страницах по улицам Стокгольма бродят Смерть, Дьявол и даже Иисус. Кого бы вы убили, если бы у вас была возможность вершить высшее правосудие: какого-нибудь тирана мирового масштаба, неизлечимо больную старушку или соседа по лестничной клетке? Героине романа предоставлен такой выбор. И хотя ею движут самые лучшие побуждения, последствия ее действий непредсказуемы…
Эксперт по безопасности Вульф Найкерсон сталкивается с достойным противником в лице Шторма Тримейна, одним из лучших проектировщиков современной системы безопасности.
Действие романа разворачивается в английской провинции. Доктор Пол Хиггинс – одна из самых ярких и уважаемых личностей небольшого городка Флеберна. Белокурый статный гигант с первого взгляда влюбился в очаровательную юную Бетт – грациозную, изящную, искрящуюся радостью девушку. Она была похожа на сказочную "Дюймовочку". Не прошло и двух недель, как молодые люди поженились. Но с первых же шагов совместной жизни супруги поняли – их брак оказался роковой ошибкой. Мнимая любовь обернулась ненавистью.Бетт родила прелестную малышку, которая больше походила на японку, чем на европейскую девочку.
Вернувшись в Лондон после долгих странствий по Востоку и оказавшись на мели, Аннабел решает заняться рискованным бизнесом. По просьбе знакомых и незнакомых девушек она добывает доказательства неверности (а иногда и верности) их возлюбленных, нередко выступая при этом в роли приманки. Но однажды "приманка" сама попадается на крючок…
Очаровательная и энергичная журналистка Антония Майлдмей отправляется из Лондона в Новую Зеландию получить небольшое наследство, оставленное по завещанию тетушкой Лаурой. Саймон, кузен Антонии, живущий в Новой Зеландии, приглашает сестру остановиться у него в доме. Тем более что скоро его свадьба с обожаемой им Айрис. Она — бывшая компаньонка тетушки Лауры. Будущая жена Саймона в приятных предсвадебных хлопотах и обустройстве нового дома под частный пансион.С первой же ночи, проведенной в доме кузена, Антония замечает какие-то странности вокруг.