Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [118]
На дне рождения она сидела рядом с именинником, который, желая, видимо, отблагодарить ее за годовую четверку в пятом классе по математике, самолично подкладывал Олеське в тарелку манты и подливал в бокал дефицитный «Тархун». Его с недавних пор стало можно достать и в алма-атинских магазинах. Мант хлебосольная жиенбаевская мама наготовила целых две мантоварки на десять человек детей. Яс впервые в жизни сидел на празднике, который по-казахски назывался тоем, и причина такой задержки была вполне понятной – Жиенбаев с Шариповым были единственные представители титульной нации мужского пола в их классе. И у мамы и дяди Жени тоже в близких друзьях казахов не было. Дядя Хаким не в счет – он был узбеком. Поэтому, когда мама Жеки внесла на огромном подносе целую гору дымящихся мант, Яс вместе с другими детьми, конечно, очень обрадовался. Манты были сделаны из тончайшего теста и нежнейшей баранины, сочные, очень вкусные, хотя и необычно было есть их без тыквы. Сока было столько, что как ни старайся удержать надкусанную дырочку сверху – все равно вытечет, пока всю в рот засунешь. Поднос опустел в секунду. Тогда мама Жиенбаева сразу же забрала опустевший поднос и вскоре вернулась с еще одной горой из мант – вот это по-нашему! Яс уже не сомневался, что казахом быть очень неплохо. А именинник еще подлил масла в огонь, когда сказал:
– Слушайте, что мы просто так их едим? Давайте устроим соревнование? Кто больше всех сожрет мант!
Все одобрительно загалдели – идея была отличная.
– Только, чтобы было честно, давайте посчитаем, кто сколько мант уже съел. И чур, не хлюздить! – сказала Черняева. Не зря у нее все-таки одни пятерки по математике.
– Я съел пять!
– А я шесть!
После того, как перекличка закончилась, те, у кого недоставало одной манты в обойме, быстро съели по штучке, у кого двух – соответственно по две, после чего соревнованию по обжорству мантами был дан торжественный старт. Командовала, естественно, Черняева.
…Девятая! Еле слышное синхронное движение челюстями.
Десятая! Одиннадцатая! На одиннадцатой Яс сдался. В животе было такое чувство, как будто он съел камень. Даже в сон потянуло. …Четырнадцать! На четырнадцатой остались только двое: Черняева и Жиенбаев. Они теперь сидели не рядом, а друг напротив друга, и третий поднос мант стоял между ними. А за третьим подносом, Яс так подозревал, мог быть еще и четвертый. А может быть, что и пятый, кто их, казахов знает? …Девятнадцать! Двадцать! «Боже мой, их же сейчас вырвет всеми этими мантами прямо на стол», подумал Яс.
– Двадцать один, – кое-как выдохнула из себя Черняева, считая за Жекой. И, опустив голову, провела рукой с открытой ладонью в воздухе, показывая, что все, она сдается. Видно было, что даже этот жест ей с двадцатью мантами в желудке дается очень непросто. Но Жиенбаев повел себя, как настоящий чемпион. Коротко вздохнув, он отправил в рот двадцать вторую манту и проглотил, как показалось Ясу, вообще не жуя. После чего устало вытер рот салфеткой и сказал: пойдемте прогуляемся. А то мама еще к чаю торт приготовила, неудобно будет отказаться. Все посмотрели на него с уважением, а Черняева так и вовсе впилась в Жеку взглядом, полным неприкрытого обожания.
Вот так Жиенбаев и стал героем ее девичьих грез. Но, как это часто бывает в нашем несовершенном мире, как раз Жеке были совершенно чужды все эти гормональные танцы с портфелем Олеськи. Со дня рождения прошло уже больше месяца, Олеська изглядела уже все глаза в надежде, что поедатель мант когда-нибудь присоединиться к их процессии (как сладко замирало сердце от этой мысли!), но – увы! Герой ее мантного романа не замечал ни ее склоненной ближе, чем нужно головы к его голове во время списывания, ни случайно задранной юбки, ни секундных касаний руки к руке. Что только добавляло дров в топку первого Олеськиного чувства.
Яс первым из троицы понял тщету их ухаживаний. Из-за того, что Жека упорно не хотел замечать глубину томлений Черняевой, ее любовь крепла день ото дня, а их шансы на победу таяли, как мартовский снег. Черняева все реже отвечала им во время совместного променада от школы до ее подъезда, все более скупо раздвигала свои губы в улыбке в ответ на их шутки. И сегодня, когда нести портфель была его очередь, Яс решился.
– Держи, протянул Яс Олеськин портфель стоявшему рядом Жиенбаеву. -Жертвую тебе свою очередь.
Жека, похоже, не понял внезапно свалившегося на него счастья, потому что, механически протянув руку и взяв этот довольно увесистый (отличница же!) фетиш, спросил:
– А зачем он мне?
– Ну как, ты что, не видишь, как она на тебя смотрит? Бери, дуракам счастье, – великодушно улыбнулся ему Яс.
– Да нафиг он мне нужен?
– Ну блин, провожать ее пойдешь до подъезда.
Краем глаза Яс видел, как в паре метров от них Олеська с широко распахнутыми глазами лыбилась, боясь поверить своему счастью.
– Да не буду я его брать! – сказал Жиенбаев и протянул портфель обратно Ясу. Секунду они пихали его от одного к другому, а потом Жека разжал пальцы и портфель грузно и глухо шлепнулся прямо в холодную осеннюю лужу. Немой сцене, которая возникла сразу же после этого, позавидовали бы даже герои пьесы «Ревизор». Ну уж одобрили бы точно. Первым опомнился Яс. Он быстро наклонился, выхватил портфель из лужи и тихо-яростно прошипел Жиенбаеву:
Популярная французская писательница, журналистка и блогер Титью Лекок – автор трех успешных романов. Первый же из них, “Три стервы”, сразу принес ей громкую известность. Эта яркая и остроумная книга о любви в эпоху интернета разошлась во Франции двухсоттысячным тиражом. Планируется ее экранизация.Три молодые парижанки – журналистка Эма, барменша Алиса и загадочная аристократка Габриэль – создают в небольшом баре нечто вроде клуба, где обсуждают проблемы женской независимости и пишут Хартию Стерв – свод правил, которым они пытаются следовать в отношениях с мужчинами.
Поссорившись с женой, я решил уехать от неё в свой загородный дом. Мне было необходимо побыть одному, потому что ссора неизменно порождает печаль. Но именно печаль дала мне понять, насколько я одинок без неё.Если бы я знал, что случайно встречу ту, которая была удивительно на неё похожа. Если бы я мог тогда предвидеть к чему это все приведёт.Если бы я тогда понял, что к каждому сентябрю у меня был цветок.И какими могут быть они, цветы к сентябрю.
Линдси Пайк, на первый взгляд резкая и взбалмошная девица, бежала из тоталитарной секты и теперь помогает освободиться другим таким же, как она. Ныне общину возглавляет ее дядя Саймон Фоллс, но похоже, вопросы веры занимают его меньше всего, а вот племянницей он буквально одержим… Появление Холта Кингстона, командира мобильной группы «Коркоран», работающего под прикрытием, вносит в жизнь Линдси надежду на спасение, безопасность и яркие, ранее неведомые ей эмоции любви.
Отпуск Эмили закончился бандитской ловушкой в мексиканских джунглях. От Эмили требуют раскрыть пароль секретной системы, над которой она работает. Чудом сбежав от похитителей, она прячется в контейнере грузового судна, из которого ее извлекает береговая охрана в лице неотразимо привлекательного полицейского Рида Кэмпбелла. Рид с подозрением относится к Эмили и ее рассказу, но только до тех пор, пока вместе с ней чуть не погибает в автокатастрофе. Теперь он полностью на ее стороне и вынужден спасаться вместе с ней от бандитских пуль.
Миллиардер Георгий Шаповалов пробился к своему нынешнему состоянию из самых низов. Он очень гордится тем, что попал в 100 самых богатых людей планеты. Правда, на последней, сотой позиции. И ему хочется продвинуться в этом заветном списке дальше. И еще у него есть одно страстное желание — снять фильм о своей жизни, который получил бы Оскара. С этой целью на своей яхте он собирает целый коллектив, который должен воплотить его замысел. Но самое главное происходит за пределами яхты: в мире сильный экономический кризис.
Одна ночь греха… Он наблюдал за ней на склонах, в ресторане, а теперь еще и здесь, в тускло освещенном баре модного курорта Вейл, притворяясь, что вовсе не замечает ее из другого угла заполненного до отказа зала. Автору песен Грейс Райдер никогда не нравилось быть в центре внимания, но она чувствует покалывание всякий раз, как взгляд этого загадочного сексуального незнакомца останавливается на ней. Может его мускулистое тело и выглядит угрожающе, но соблазнительные губы буквально умоляют подарить сладостное облегчение.