Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [101]

Воззвания новых соседей по комнате к совести и духу товарищества не дали никакого результата. А когда Яс сказал, что тогда он пожалуется вожатому, с одной из кровати отделился Колян Баранов. Они потом за глаза называли его Бараном, но в глаза так назвать его бы не решился бы никто. У Барана на внушительного размера кулаках были сбиты костяшки, да и вообще для Яса Баран был вообще из другого мира, темного и незнакомого. И Яс ничуть не желал знакомиться с его миром, лучше просто держаться от него подальше. Баран медленно приблизился к Ясу, встал напротив него нос к носу и, гладя прямо в глаза медленно спросил:

– Ты че, чмо?

– Нет, – ответил Яс. Хотя слово было для него незнакомое.

– Запомни, кто ябедничает вожатым, тот чмо. А нормальному пацану с чмом дружить в западло. Понятно?

– Понятно, – ответил Яс, хотя понял только одно: вожатым лучше ни о чем не рассказывать. Хорошо хоть голос не дрогнул. Он перевел дыхание и набравшись мужества сказал: – Я не буду жаловаться вожатым, я не чмо. А ты можешь помочь мне найти головоломку? Это дедушкин подарок.

– А кто ты такой, чтобы я тебе помогал ее искать? Ты мне не кент. Смотри за своими вещами лучше, не будь лошарой, понял?

Яс все понял. Он понял, что правды ему в этом бараке не найти, головоломку не вернуть, а если он попытается выяснять отношения, Баран своими сбитыми кулаками быстро объяснит ему его место в этом корпусе-бараке. Яс впервые столкнулся с грубой и злой силой, которая была не просто злой и не просто причиняла ему материальный ущерб – она унижала и подавляла его личность. Яс, естественно, не мог сделать тогда такого рода анализ. Он просто молча вышел из барака и, глотая слезы, пошел к забору, куда прибывали автобусы и машины с родителями. Там его всегда и находили всегда мама или папа с дедушкой (разумеется они приезжали всегда по отдельности). Даже пара кроликов, купленная дедой Мишей для организации «живого уголка» не помогла. Яс все так же стоял у решетки забора. А когда через пару дней кролики тоже куда-то магическим образом исчезли, мама забрала всхлипывающего и каким-то удивительным образом сморщившегося за эти дни Яса домой, не дожидаясь окончания смены. Вряд ли кто-то был в тот день в целом мире счастливее него.

Яс вернулся из этих не самых приятных воспоминаний обратно в «Пазик». Он и правда был лохом тогда. Авторитет зарабатывается в первый же день и поддерживается до конца смены. Не жди, пока кто-то наедет на тебя, наезжай на всех сам. Это он понял во время второй, прошлой своей поездки в другой пионерский лагерь. Мама, сделав выводы, отправила его вместе с сыном подружки, Стасом Метляевым. Стас был старше на два года, но мама попросила, чтобы Яс был в отряде вместе с ним. Из-за большой по детским меркам разницы в возрасте Яс тогда у них получился кем-то вроде сына полка. Его любили, учили уму-разуму, и, хоть и подшучивали порой, но беззлобно. Да и публика там была поприличнее – дети строителей все-таки, не гопота без роду и племени. И туалеты чище, и кормили лучше. Так что Яс совершенно не страдал в ту смену, наоборот – очень скоро открыл для себя то самое пионерлагерное счастье – в «Юном Строителе» он провел уже полную смену, и с большим удовольствием. И в этот раз все будет отлично, он в этом не сомневался.

Автобус остановился, двери открылись. Яс вышел с мамой наружу и счастливо улыбнулся. «Юный Геолог» располагался поистине в сказочном месте: в уютном ущелье разделенным красивой, не очень большой горной речкой, по склонам которой росли разнообразные деревья, большие и поменьше. Большинство их Яс уже знал стараниями бабушки Нади. Самыми величественными были, конечно, огромные колонны тянь-шаньских елей. Стволы у некоторых были такими толстыми, что обхватить их не смогли бы даже три таких мальчика, как Яс. Особо рослые экземпляры уходили так высоко в небо, что были выше, чем две пятиэтажки, если их поставить одну на другую, наверное. Следующими в конкурсе древесной красоты шли белые березы-невесты. Они хоть были и ниже «тянь-шанок», и тоньше в стволе, но зато с такими развесистыми тенистыми кронами, что еще вопрос, кто из них был красивее. Яс, например, любил их одинаково, будучи не в состоянии никому из этих двух отдать пальму первенства. Ели с березами в основном обитали на тенистых склонах. Южные же берега реки, полные солнца, давали ласковый приют урючинам, боярышнику и яблоням. Яблони, в отличие от первых двух, конечно, были когда-то высажены планомерно и теперь каждый август-сентябрь дарили местным садоводам богатые урожаи золотого превосходного и апорта. Но для яблок было еще рано, даже урюк только-только начал желтеть, и то на самом верху. А вот черешни в лагере не было совсем, очень жаль. Именно она своими ярко-красными огоньками усыпала в Алма-Ате все улочки, где еще был частный сектор, и сейчас для нее был самый сезон. Но красота этого места не ограничивалась разнообразием деревьев – среди хорошо знакомого алатауского разнотравья Яс вдруг увидел нечто, от чего глаза его изумленно раскрылись. Один из склонов был усыпан колючками, на макушках которых были большие, с хороший апельсин, синие шары абсолютно правильной формы.