Большая четверка - [43]

Нас встретил сам министр, его светлость Сидней Краутер, фигура весьма известная в политическом мире. Это был мужчина лет пятидесяти с насмешливыми серыми глазами. Держался он всегда очень просто и дружелюбно, чем и снискал себе всеобщую симпатию.

Около камина стоял высокий худощавый мужчина с черной эспаньолкой.[34] У него было очень живое, умное лицо.

— Мосье Дежардо, — сказал Краутер, — позвольте мне представить вам мосье Эркюля Пуаро, о котором вы, вероятно, уже наслышаны.

Француз поклонился и пожал Пуаро руку.

— Кто же не слышал об Эркюле Пуаро, — сказал он. — Он всем известен.

— Вы слишком любезны, мосье, — сказал, поклонившись, Пуаро, но лицо его порозовело от удовольствия.

— А старого друга не хотите поприветствовать? — раздался тихий голос, и из угла комнаты вышел какой-то мужчина.

Это был наш старый знакомый, мистер Джон Инглес.

Пуаро сердечно поздоровался с ним.

— А теперь, мосье Пуаро, — сказал Краутер, — мы в вашем распоряжении. Если я правильно понял, у вас есть очень важное сообщение для всех нас.

— Это так, мосье. Начну с того, что сейчас в мире все более активную роль играет крупная преступная организация. Ею руководят четыре человека, которые называют себя «Большой Четверкой». Правильней ее было назвать «Бандой четырех». Номер Один — китаец, некто Ли Чан-йен, Номер Два — американский мультимиллионер, Эйб Райленд, Номер Три — француженка. Номер Четыре, практически никому не известный английский актер Клод Даррел. Этот квартет вознамерился изменить существующий в мире порядок, добиться всюду полной анархии. А потом, воспользовавшись неизбежной неразберихой и паникой, захватить власть, установить личную диктатуру.

— Невероятно, — пробормотал француз. — Райленд связан с какой-то бандой? Не может быть. Это какая-то чудовищная нелепость.

— Послушайте, я расскажу вам о некоторых их проделках, — сказал Пуаро.

Он начал повествование о наших приключениях, а так как все, о чем Пуаро рассказывал, было мне знакомо в деталях, я будто заново мысленно все это пережил.

Дежардо вопросительно посмотрел на Краутера. Тот грустно усмехнулся:

— Да, господин премьер-министр, такая организация действительно существует. Сначала Скотленд-Ярд отрицал ее существование, но потом вынужден был признать правоту Пуаро. Мы не согласны с мосье Пуаро только в одном — в том, что их конечная цель — диктатура, захват власти. Я думаю, он немного преувеличивает.

Пуаро привел десяток фактов, доказывающих справедливость его выводов. Даже сейчас я не имею права рассказывать о них подробно, но речь шла об авариях на подводных лодках, которые произошли месяц назад, а также об авиакатастрофах и вынужденных посадках самолетов. Пуаро утверждал, что ко всем этим случаям причастна Большая Четверка и ее сподвижники. Многие свои злодеяния Большая Четверка совершила при помощи оружия, которое еще неизвестно даже специалистам.

В этот момент премьер-министр задал вопрос, которого мы втайне ждали:

— Вы сказали, что третий член Большой Четверки — француженка? Вы знаете, кто она?

— Вы тоже хорошо ее знаете. Номер Три — это всем известная мадам Оливье…

Услышав имя знаменитой соотечественницы, продолжавшей дело четы Кюри, Дежардо едва не вывалился из кресла; его лицо побагровело от возмущения.

— Мадам Оливье? Невозможно! Это нелепо! И более того — оскорбительно!

Пуаро покачал головой, но не произнес ни слова. Некоторое время премьер-министр испепелял Пуаро гневным взглядом. Потом несколько успокоился и, посмотрев на министра, с каким-то странным выражением дотронулся до лба.

— Мосье Пуаро — великий человек, — заметил он. — Но даже великие люди иногда слишком увлекаются… какой-то одной идеей, не так ли? Ищут всяких тайных агентов там, где их просто не может быть. Вы со мной согласны, господин министр?

Краутер некоторое время молчал.

— Клянусь, не знаю! — наконец сказал он. — Я всегда верил и сейчас безоговорочно верю Пуаро, но такой поворот…

— Этот неуловимый Ли Чан-йен, — перебил его Дежардо, — кто он такой? Хоть кому-нибудь он известен?

— Мне известен, — раздался вдруг голос Инглеса. Высокий французский гость уставился на него, тот тоже ответил пристальным взглядом, более чем когда-либо напоминая китайского божка.

— Это мистер Инглес, — представил Краутер, — самый опытный наш эксперт по Китаю.

— И вы что-то слыхали об этом Ли Чан-йене?

— Пока ко мне не пришел Пуаро, я считал себя единственным человеком в Англии, кто знает о его существовании. Уверяю вас, господин премьер-министр, что единственный человек в Китае, которого по-настоящему следует опасаться, — это Ли Чан-йен, один из самых блестящих умов современности.

Дежардо был вконец ошарашен. Немного придя в себя, он холодно произнес:

— Может быть, в том, что вы рассказали, и есть доля истины, мосье Пуаро, но что касается мадам Оливье, тут вы роковым образом заблуждаетесь. Она истинная дочь Франции и служит исключительно науке.

Мой друг лишь молча пожал плечами. Потом последовала долгая тягостная пауза, нарушить которую решился Пуаро. Он встал и с чувством собственного достоинства изрек:

— Я хотел, мосье, только предупредить вас. Я предвидел, что вы мне не поверите. Но, по крайней мере, теперь вы будете начеку. Главное, я все сказал, и моя правота будет — увы — подтверждаться новыми диверсиями. Для меня было важно сообщить вам все это как можно скорее… Может статься, что позже мне это сделать уже не удастся.