Болезнь претендента - [52]

Турецкий еще до отъезда получал анонимку из Красносибирска, которую на всякий случай захватил с собой. Тогда текст состоял из одной фразы: «Самощенко отравили бывшие сотрудники КГБ». Интересно, какой новостью неведомые доброжелатели порадовали его на этот раз.

– Ларисочка, прочитай мне оба письма.

Они были отправлены с интервалом в один день и опять не отличались многословием. В первом было написано: «Отравление Самощенко – дело рук специалистов из КГБ». Во втором: «К отравлению Самощенко причастны спецслужбы. Кагэбэшники хотят выбить его из предвыборной борьбы».

– Письма напечатаны на машинке?

– Да.

– Буквы бледные, то есть лента пересохла?

– Да, совсем плохо заметны.

Поговорив с секретаршей, Турецкий задумался над анонимными письмами. Формулировка везде выбрана хотя и расплывчатая, однако четко отражающая точку зрения автора или авторов. Речь идет о бывших сотрудниках госбезопасности, в настоящее время организации с таким названием не существует. Автор, видимо, трусоват – кое-что знает, однако страшится мести. Скорее всего, письма характеризуют его самого. Пусть лежат до поры до времени.

Глава 16 ЖЕЛТАЯ КАРТОЧКА

Рыкалов рвал и метал. Сотрудники прокуратуры в эти дни старались как можно реже попадаться своему боссу на глаза. Причина негодования была в том, что Генеральная прокуратура сделала ему предупреждение о неполном служебном соответствии. Это как в любимом Вадимом Алексеевичем футболе: первый раз за нарушение показывают желтую карточку, а второй – красную, что означает удаление с поля. Еще одна такая московская придирка – и прости-прощай завидное кресло, другой человек усядется на это сладкое место, другой станет заправлять хозяйством на фантастически огромной территории, которая в дальнейшем – если не дай бог победит ратующий за объединение Самощенко – может стать существенно больше. Однако до этого еще дожить нужно. А с таким жлобьем, как Базилевский и Корсарин, далеко не уедешь. Вот и сегодня Владислав пришел в прокуратуру – на этот раз ему требуется спустить на тормозах дело Фортунова. Вернее, не Фортунова, его уже нет в живых, а того, по чьей вине он погиб.

В свое время Фортунов был задержан возле губернаторского дома в автомобиле с большим количеством взрывчатки. Бывшего сапера спешно доставили в милицию и допрашивали с таким пристрастием, что через два часа тот погиб от нанесенных ему телесных повреждений. Общими усилиями милиции и прокуратуры на судмедэкспертов надавили таким образом, что они сделали заключение, будто Фортунов скончался от сердечного приступа. Все было шито белыми нитками, и сейчас, когда родственники погибшего в поисках справедливости бьют во все колокола, Рыкалов не может рисковать, своя рубашка ближе к телу. Дойдет до Москвы, тут же последует проверка, а следом, можно не сомневаться, ему будет показана уже красная карточка.

Пришлось по факту гибели Фортунова возбудить уголовное дело. Основным обвиняемым стал заместитель начальника оперативно-розыскной части УБОП ГУВД майор Приходько. Именно он, по мнению следствия, нанес телесные повреждения, повлекшие смерть задержанного. Такой вариант меньше всего устраивал Корсарина, слишком много тайных нитей связывало его с Владимиром, и, прекрасно зная характер майора, Владислав Игоревич ни минуты не сомневался, что в случае чего тот на первом же допросе сдаст его со всеми потрохами, расскажет о всех прегрешениях.

– Ну, нельзя, нельзя Приходько сейчас судить! – с жаром доказывал полковник прокурору. – Не та ситуация, чтобы его трогать. Это принесет больше вреда, чем пользы.

– О пользе вообще никто не говорит, – парировал Рыкалов. – Я рисую тебе простейшую схему: во время допроса милиционер убил задержанного. Кого тут можно судить?

Корсарин задумался.

Они уже битый час обсуждали одно и то же и никак не могли прийти к общему знаменателю. Лицо Вадима Алексеевича уже покрылось красными пятнами. Он готов был растерзать настырного полковника, который старается вызволить своего дружка, совершенно не думая о последствиях для других. Владислав Игоревич держался по-прежнему спокойно, как вошел в кабинет, так и сидит. Наконец после длительной паузы он предложил:

– Можно бросить им кость – я отстраню от занимаемой должности начальника отделения.

Прокурор даже не понял, о каком начальнике идет речь.

– Начальника отделения милиции, в котором допрашивали Фортунова.

– Ах, какое страшное наказание! – саркастически засмеялся Рыкалов. – Кто там начальник? Чебутыкин? Думаешь, при этом известии его хватит инсульт? Да он перейдет на другую сторону улицы и устроится гораздо лучше, охранником в каком-нибудь банке. Еще спасибо тебе скажет.

– Если просто уволить, то перейдет. А можно сделать так, что не сможет перейти.

– Послать вслед за Фортуновым? Этого еще только недоставало!

– Да нет же! – Владислав Игоревич поморщился от непонятливости собеседника. – Нужно отдать его под суд.

– Здрасте! Его-то за какие грехи?

– За халатность, повлекшую по неосторожности смерть человека. За то, что не организовал процесс дознания, не обеспечил работу с подозреваемым.

– Ну-у – разочарованно протянул Рыкалов. – Я ожидал от тебя предложения пооригинальнее. Что-то вы, господа офицеры, не блещете фантазией.