Болезнь… (Дневники) - [8]
Завтракать не собирался, однако творожок с медом съел. Его-то и не надо. Спать не могу, нога не дает. Я привыкаю и к этому дневнику. Какое-то письмо пришло в ответ на мою телеграмму из милиции – снимать охрану не в нашей компетенции. Если это не в компетенции министра МВД, что же это за компетенция, которая компетентна, структура-то милицейская?! Или, действительно, надо ордер на помещение кого-то (мэрии) получить или, скорее, Госкомимущества?!
9 ноября 1993
Вторник, молитва, зарядка.
Дома, в Москве, на «Академической» станции. Господи! Всё хорошо, слава Богу! Теперь за дело в ожидании виз. Не подписан договор с театром у Кр. Это чревато.
10 ноября 1993
Среда, мой день. Молитва, зарядка.
Выходил на улицу, заводил машину. Очень нервно в доме, в душе разброд. Денис обвенчался и тем самым всем, что называется, насрал в душу. Был какой-то уговор, как-то зачем-то ведь я приезжал, говорил с инспектором – до Рождества не могли подождать. Эти сестрички хороши тоже. Ну как можно без благословения матери, даже если она пока против, всё равно она смирилась бы. Теперь ведь всё на меня – пусть поздравляет тот, кто благословлял – да разве благословлял я?! И теперь на голову Дениса сыпятся упреки – сколько он белуги съел, сколько шоколаду перепробовал, да что бы мы были без них, сумками таскает, одевает… сейчас оставила 50 тысяч… упреки, упреки, укоры и стыдёж. Да, он негодяй в каком-то смысле. Но Нинку не могу оправдать тоже, могла бы больше внимания уделить, коли заинтересована, а не заинтересована, так не хуя обижаться. «Мама бы никогда не согласилась на этот брак… потому что она – Алла – из простой семьи… и что мне звонить, выслушивать истерику… а на Аллу в Лавре большой компромат. Получили разрешение и не венчаются, почему?» И т. д. и т. п. И как мне теперь о. Всеволоду глядеть в глаза!! Ни их не послушал, ни родителей, разве может так верующий человек поступать? Это же гордыня, ведь никто не разрешал, значит, и отец ему не указ, полное непослушание. И я боюсь, что при первой возможности они его отчислят. Он часто приезжает, ему поблажки – у тебя большой авторитет, твой портрет во весь рост плаката в книгах… у меня дома… а кольцо, видел я, снял, чтоб бабушку не раздражать. Всё какие-то игрушки. Хорошо, Зоя своим переездом меня задержала и я не уехал в С. Посад. Поеду сегодня, но уже как свекор, повезу Дениса, дай Бог, чтобы только доехать и вернуться.
16 ноября 1993
Вторник. Театр. Похмелье.
Много было чего за эту неделю. Но главное, что я завтра улетаю на Алтай. Что-то срывается в моей келейной жизни. Час я жду звонка, нет как нет. А может взять и догадаться человек, взять и прийти. Наверное, может, но не хочет.
11-12 – это было с Денисом, это было застолье, ночевка и развязка.
13 – это была милиция и домашний театр. Но так вроде ничего. Но рука в норме, глаза, да, конечно, засрамлены. Полковника сильно подводят, что-то сдвинулось в мире, и тошно человеку самому. И не идет на ум никакая перспектива, кроме той, что… что выпить – портвейн или водку.
Чемодан… что положить. Сегодня день зарплаты, и идет много народа. Но это уже мне не нравится, можно же и предупредить.
30 ноября 1993
Вторник. Театр. 16.45.
– Колоссально, – сказал Глаголин, прослушав сочинение Сережи. -До слёз. Какие у тебя сыновья, что один, что другой. Это тебе Бог послал.
– Сережа купил попугая.
– Когда сдохнет? – Реакция другого человека.
Развертывайся, парень, разворачивайся потихоньку. Срам свой истреби сам. Ясно одно, что 12 декабря мы не откроемся, и затягивается это дело до весны, если вообще случится это в нашу пользу.
Оформление машины затягивается, потом будет оформление доверенности. Миллионеры хреновы. «Мама пьет». Жена пьет. Господи! Прости и сохрани и дай новую жизнь мне.
Письмо Никиты из Парижа.
1 декабря 1993
Среда, мой день. Молитва.
Зарядка. Встал на голову, простоял 1 /3 нормы. Но и тем доволен. Мысли путаются, однако, однако… Вчера говорил с шефом.
– Засранцы (про правительство и президента).
Как они с нами поступили… со своим равнодушием… судьба у них будет такая же. Трусливый судья, ждущий выборов. Халатностью, бессердечием… говнюки и пр.
Так и скажи им от меня, а я приеду 10 и добавлю из своей 76-летней гаубицы. И пр. – Сильно я смеялся, он меня отврачевал. Несколько раз спрашивал меня про храм, а я ничего не мог ему сказать, кроме ничего не значащего – нормально, нормально и пр.
Что это значит – 1 декабря – не знаю. Но это всё-таки первый день зимы, и до Нового года один последний месяц.
Изотов Александр (фото) р. 256-92-95, д. 392-29-55
2 декабря 1993
Четверг. Зарядка. Молитва.
Однако целый день в бегах по театру, по Алексеевской, по Бугаеву. Губенко срочно готовит «Чайку». Вошли, открыли реквизиторскую, просят выдать Кизеева одежду сцены – бархат. Полный звиздец. Любимов ужасно расстроен, взбешен и что в его «постели» тренируется Соловьев. «Передайте ему от меня, что он дерьмо». Но всё куплено мультимиллардером Заре. За всё заплачено – судьям, клеркам, охране, рэкету и пр. Ужас. Но тираж из Твери мы, кажется, во вторник вывезем.
429-64-25 Игорь Ларин
238-89-60 Козьмина Соня
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…
В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…
"Володя сказал сегодня:— Когда я умру, Валерий напишет обо мне книгу...Я о нем напишу, но разве только я? Я напишу лучше".Это запись из дневника В. Золотухина от 11 февраля 1971 года.Он действительно «написал лучше». Среди разнообразной литературы о Высоцком воспоминания Валерия Золотухина занимают особое место. Его дневниковые записи — это остановленные мгновения, искренние и честные.Мемуары бывают субъективны: то память подводит, то «бронза» искажает оценки. Дневники же исповедальны.
"На плахе «Таганки» — уникальный по своей откровенности и драматизму документ, повесть о небывалой популярности любимовского театра в 60-80-е годы, история его раскола и заката, рассказ о его звездах — В.Высоцком, А.Демидовой, Н.Губенко, Л.Филатове, о Юрии Любимове и Анатолии Эфросе. О чем бы ни писал В.Золотухин — о взлетах и падениях Учителя-Мастера, об ошибках Друга-соратника, заблуждениях Друга-соперника, слабостях партнеров, — он всегда искренен и честен перед ними и самим собой.
Книга народного артиста России Валерия Золотухина построена на основе его дневников, которые актер ведет на протяжении всей своей жизни. По сути это — «театральный роман», охватывающий три с половиной десятилетия. Среди персонажей — Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Леонид Филатов, Николай Губенко, Алла Демидова, Борис Можаев, Юрий Трифонов, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина — те, без кого немыслимо представить русскую культуру XX века.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.