Богу - [19]
Шрифт
Интервал
Про тебя и твой приезд.
О, родная, далеко ты,
Оттого померк мой взгляд.
Выливаются ворота:
Это к встрече, говорят…
Как ладья моя устала,
Как не хочется грести…
Иль меня ты любишь мало,
Иль на разном мы пути?
Нет, ты любишь: злые тени
В сердце влили черный яд…
Наши души от видений
Да от призраков болят.
Наше счастье — в Божьей воле;
Мы тужили, — Бог велел:
На Его святом престоле
Наш решается удел.
Я гадаю сквозь дремоту.
Растопил свинцовый крест.
Снова вылились ворота
И сулят мне твой приезд…
«Моя муза — девочка смуглянка…»
Моя муза — девочка смуглянка.
Удивленный взор, не косы — змеи.
То она — аскетка-христианка,
То — дриада с вычурной камеи.
Моя муза скрытная дичится,
Поцелует молча, как икону;
А порою — просто озорница
И под пару только ветрогону.
Моя муза — рядом и далёко;
Улыбаясь, плача миг за мигом,
То ведёт трясинами порока,
То — к кресту, молитве и к веригам.
Моя муза в храме и в концерте,
В светлом поле и в пустыне, всюду —
Выше жизни и сильнее смерти,
Бесконечность и тоска по чуду.
«Мне с тобой совсем не по дороге?..»
Мне с тобой совсем не по дороге?
Да, уныл мой медленный закат,
Ты светла в тоске своей по Боге…
— Разойдёмся наугад!
Хоть других людей тебе я ближе,
Всё равно: я умер, ты — жива?
Бог с тобой, скорее уходи же…
— Надоели все слова!
Как уйдешь, то в память нашей встречи
Чинно панихиду отслужи,
А когда погаснут в храме свечи,
— Всё забудь и не тужи!
Скучно! Как тесна земли орбита!
Мне с тобой совсем не по пути?
Если жизнь окажется разбита,
— На могилу приходи!
Так и быть, свой гроб тебе открою:
Будем ждать в нём Страшного Суда…
Видно, суждено мне быть с тобою
— Всюду, вместе, навсегда!
«Куда, как призрак из могилы…»
Куда, как призрак из могилы,
Россия скорбная идёт? —
Скажи мне, вещая сивилла,
Ответь мне, мудрый звездочёт!
В очах тоска, зияют раны,
Кровавым вихрем вспоена,
А в сердце — черные туманы:
О, Богу грешная страна!
Плясала Смерть под каждым кровом!
В руках сжимая крест святой,
Сбирая именем Христовым,
Бредешь ты круглой сиротой.
Весь край, — что кладбище; а голод
В венке из ядовитых трав
Занёс над ним свой жуткий молот,
Поля и нивы растоптав.
Открой, судьба, свой тайный свиток!
Что там в грядущем? — дай взгляну…
Ужель ещё годины пыток?
Спаси, Господь, свою страну!
«Я смотрю на таинственный знак…»
Я смотрю на таинственный знак
Никому непонятных масонов:
Он сияет во тьме, как маяк,
Он — разгадка великих законов.
На себя, на других погляжу ль,
Взор мой скучен, устал и не светел:
Всё — в тумане, изломан мой руль,
Изорвал паруса чёрный ветер.
Где же пристань? Куда надо плыть?
Чем окончить дорогу земную?
А за нею Господь, может быть,
Загадает загадку другую?
Все, что будет, как сон надоест;
Каждый путь на земле одинаков.
Верю только в спасающий крест
И в победу таинственных знаков.
«Сердце бедное убили…»
Сердце бедное убили
Милой ласковой рукой.
Схоронили… Схоронили…
Со Святыми упокой!
Ты устало от усилий,
Ты измучено тоской.
Схоронили… Схоронили…
Со Святыми упокой!
Из любви тебя убили,
Зла любовь, и нет другой.
Схоронили… Схоронили…
Со Святыми упокой!
Но горюет и в могиле
По любимой, дорогой.
Схоронили… Схоронили…
Со Святыми упокой!
Крест. Ограда. Много лилий.
И заботы — никакой…
Схоронили… Схоронили…
Со Святыми упокой!
«Вдали в тумане мне видна…»
Вдали в тумане мне видна
И днём, и ночью даже
Моя родимая страна
В лазоревом мираже.
Слежу я солнца светлый ход,
Скупое время меря,
Но знаю: край родимый ждёт
И мне откроет двери.
Везде, повсюду каждый миг
И днём, и ночью даже
Я чётко вижу милый лик
В лазоревом мираже.
Еще мгновенье, месяц, год
В тоске, в слезах, в потере,
Но знаю: он меня не ждет
И не откроет двери.
«Вы слишком медленно решаете задачу…»
Вы слишком медленно решаете задачу, —
Судьба торопится и жертвовать велит;
Душа не требует прощения обид,
И я забыл про всё, и, кажется, не плачу.
Терпенье кончится, конечно, очень скоро,
Умчит безумие меня в водоворот,
Тоска безбрежная мне сердце обоймёт,
И рухнет вдребезги последняя опора.
Отдавши Господу всё, чем Ему обязан,
Замкнусь я холодно в искусственном саду
Печальных грёз моих, покой на миг найду,
Чтоб на земле уже ничем я не был связан.
Письмо получите вы в траурном конверте,
Пахнут забытые давно на вас духи,
Прочтёте с трепетом последние стихи
И в них известие об очень глупой смерти…
«О, как люблю я Божью весть…»
О, как люблю я Божью весть, —
Она всегда была благою
И помогала перенесть
Мое томление земное!
Я помню: путь мой был суров,
Пугал меня немою бездной,
Но вдруг от светлых Божьих слов
Сверкнула даль дорогой звездной.
Но как боюсь иных вестей, —
Земных тревог, земного звука,
В которых пламенем страстей
Горят безумие и мука!
Я помню: в жизненной борьбе
Сияли юностью ланиты,
Но вдруг узнал я о тебе, —
И все мечты мои убиты…
«Тоска. Печаль. И в сердце — лёд…»
Тоска. Печаль. И в сердце — лёд.
Змеится мысль упрямая;
И всё томит, и всё зовёт
Куда-то вдаль мечта моя.
Хочу любить, почти люблю,
Но нет: всё — ложь невольная!
Тебя я только оскорблю,
Себя лишь раню больно я.
Замкнулся мой холодный круг.
Господь, тоску прими мою!
Оставь, оставь меня, мой друг:
Люби и будь любимою…
Любовь уже не суждена нам,
И как болотные огни,
В каком-то хороводе пьяном
Горят обманчивые дни.
По чёрным каменным уступам
Высокой призрачной горы