Богу - [21]
Шрифт
Интервал
А в сердце — мучительный страх!
Опять я не знаю покоя,
И хочется младость вернуть,
И высказать что-то такое,
Чем сдавлена бедная грудь,
И слёзы на астры упали; —
Тебя я припомнил опять.
Молчи, моё сердце: в печали
Не надо, не надо желать!
Плывут над землей ароматы;
Покой безграничный разлит;
Все ласкою сонной объято. —
Но горе, лишь горе не спит…
«О, смертный, ты — глупец!..»
О, смертный, ты — глупец!
Твое желанье — кратко!
Торжественный конец —
Вот жизни всей разгадка…
Венок с себя сорви, —
Цветы земные тленны,
А там, где нет любви,
Не может быть измены!..
В душей твоей распад
И сумрак ядовитый;
Печаль убила взгляд
И жаркие ланиты. —
Скорей с себя сорви
Костюм паяца пёстрый:
Хоть в сердце нет любви,
Но ревность жалит остро!
«Так целуют монахини с чуть заметною дрожью…»
Так целуют монахини с чуть заметною дрожью
Лик суровой иконы, в тёмной церкви распятье…
Вспоминаю прощание на дороге прохожей,
Вспоминаю слова твои и лиловое платье.
Всё земное, грядущее становилось короче;
Подарил тебе ландыши, крестик с алой эмалью.
Вспоминаю безмолвие и сверкнувшие очи,
Вспоминаю лицо твое под холодной вуалью…
И ушла ты прекрасною, точно Божья невеста;
Все, что в сумраке светлого, мы с тобою убили
Вспоминаю, всё, милая, до единого жеста, —
Никогда не забудется, даже в чёрной могиле…
«Отчего ты полна недоверья…»
Отчего ты полна недоверья,
Будто сердце питает вражду! —
В душу настежь открыл тебе дверь я
И тебя дни и ночи я жду…
Отчего ты стоишь на пороге,
Будто в дом мой боишься войти! —
Всё простившие светлые боги
Не ревнуют к земному пути…
Отчего ты бокал расплескала,
Будто кровь — золотое вино! —
Бесконечного счастия мало,
А любить без конца не дано…
Отчего тебе снятся распятья,
Будто жизнь — вереница потерь! —
И не в силах, не в силах понять я:
Надо ждать иль захлопнуть мне дверь.
«Страшен месяц белый-белый…»
Страшен месяц белый-белый;
Кружевные облака;
Что-то главное сгорело,
Сказка жизни далека.
Млечный Путь — копна жемчужин;
Голубая груда скал;
Зимний лес весной разбужен.
Мама, Мама… я устал!
Как любить, подобно детям!
Чем в душе расплавить лёд!
Что мы там, за гробом встретим!
Кто нас тут до дна поймет!
Всё проходит без итога;
В бедном сердце — тьма, ни зги…
Я совсем не знаю Бога…
Мама, Мама… помоги!..
«Горы мглою завуалены…»
Горы мглою завуалены,
Снится сон им неземной;
Замка там стоят развалины,
Озаренные луной.
Век далекий стал руиною,
Отстрадал он и исчез.
Не о нём ли соловьиною
Звонкой песней плачет лес?
Одинокий, опечаленный
Провожу я день за днём;
В сердце — черные развалины,
Все сгорело, всё — в былом.
Что в душе моей? не пусто ли?
Рана старая свежа.
Не об этом ли без устали
Плачет песнями душа?..
«Я знаю, ложь твоя правдива…»
Я знаю, ложь твоя правдива,
А в светлой правде много лжи;
Горит безумие порыва
В холодном мареве души.
Готово сердце к новым ранам,
Пьянит греховное вино;
Томиться правдой, как обманом,
Людскому сердцу суждено.
Душа, как скошенная нива,
Душа устала от забот;
Я знаю, ложь твоя правдива,
А правда сладко, сладко лжёт.
«О, хищная змейка, с отравленным жалом…»
О, хищная змейка, с отравленным жалом,
С глазами колдуньи и с лаской во взоре,
Что ищешь, о, змейка, ты в сердце усталом? —
В нём яду довольно посеяло горе…
О, хитрая змейка, с чарующим телом,
С личиной русалки, утратившей душу,
Что ищешь, о, змейка, в разбитом, но смелом
Измученном сердце? — Я Смерти не трушу…
О, смуглая змейка, без злобы, без страсти,
То — вся, как ребёнок, то — вся, как блудница,
Что ищешь? — вот сердце: в твоей оно власти,
Но помни: твоя в нём погибель таится!..
«Ты мне прислала два цветка…»
Ты мне прислала два цветка
С родимой стороны:
Сорвала их твоя рука, —
Тобой они полны.
Один веселый: чист и бел,
И жив он был чуть-чуть,
И он безмолвно мне пропел:
«Твоя… когда-нибудь!»
Другой — печальный: синь и мал,
И рос в глухой степи,
И тихо мне без слов сказал:
«Терпи… пока — терпи!»
Я буду ждать! но если ты
Убьёшь мою зарю,
Сожгу я лживые цветы
И с ними сам сгорю.
Пока ещё ты далека,
Мечты мои грустны;
Но верит сердце в два цветка
С родимой стороны!
«Млечный Путь был так ясен, а звёзды так чётко…»
Млечный Путь был так ясен, а звёзды так чётко
Вниз глядели с далёких-далёких небес;
Над горами, как призрак, седая решётка
Из серебряной мглы. — Я вошёл в тёмный лес.
Там колдующий мрак был суров и могилен,
Что-то злое и вещее глухо тая;
Некрещеным ребёнком кричал жуткий филин,
Средь истлевшей листвы шевелилась змея.
Над далёким безбрежным немым океаном
Дорогих мне тоскующих русских полей
То же небо раскинулось блещущим станом,
А в лесу над рекою поёт соловей…
Здесь один я! Тоска, словно злые тенёта,
Душит сердце, и больше не хочется жить, —
Там, мне чудится, ждёт меня в сумраке кто-то,
Чтоб понять, пожалеть, приласкать, полюбить…
«Вчера я видел журавля…»
Вчера я видел журавля,
Летел он серым парусом;
Сегодня милая земля
Покрылась белым гарусом.
Мой сад из яблонь, груш и слив
Сверкает нынче блёстками;
Не стало видно сжатых нив
Под нежными полосками.
Сегодня в бисере окно,
Целую тихо стекла я;
Крылечко всё занесено;
В саду листва поблёклая.
Сегодня — зимняя пора…
Но светлым разве стану я? —
Тоска сегодня, как вчера,
Зияет черной раною.
«О, моя скорбь, перестань!..»
О, моя скорбь, перестань!
Глохнет душа и не верит.