Богословские беседы Андрея Сысоина - [4]

— Расскажи, как он себя проявляет? — в голосе ересиарха появились рейнджеровские интонации.

— Сетка кровати не проваливается под весом тела. Я рукой там щупал: никого и ничего нет, а когда засыпаю сетка начинает раскачиваться вверх и вниз, — уставшим от страха тихим голосом взахлеб повествовал жертва полтергейста, — И еще он преследует меня: постоянно толкает в бок или постукивает в стенку рядом. А вчера на дискотеке он завладел моей правой рукой и ударил по морде аборигена.

— Вот это да! — Олег Николаевич с Петром живо представили что было дальше.

— Медельский во всем виноват! — между тем продолжал Ковалев, — Я много думал — нет никаких сомнений: Медельский — это сам Дьявол!

— Ну, ты преувеличиваешь, — нахмурился ересиарх и ударился в глубокомысленные рассуждения о сильных и слабых взаимодействиях в природе перед воспринимавшим слова богослова как манну небесную психоинженером. — Медельский не может быть Дьяволом, но передатчиком в наш мир козней нечистой силы — вполне возможно, заключил ересиарх.

— Что же мне делать? — в установившейся тишине возопил В.Ковалев.

— Покаяться, — глубокомысленно изрек Олег Николаевич, — поговорить со священником и раскрыться во всех своих грехах.

— Но это завтра, — прервал Петр, — надо что-то делать сейчас…Пойдем-ка, Николаич, посмотрим на Медельского.

— Нет уж, — перекрестился Ершов, — никуда я не пойду.

— Ладно, один пойду, — сам удивился своей храбрости ересиарх и предусмотрительно выпил целый стакан.

Студент Медельский жил с Ковалевым в одной комнате здесь же на 4 этаже.

Неразговорчивого, жадного и скандального Медельского не любили в Доме студентов.

Теперь же у Бекаревича появился повод, злоба переполняла его сердце: какой-то магистр-недоучка посмел преследовать и мучить доброго и нужного обществу психоинженера Валеру. Подойдя к нужной двери Петр ударил по ней кулаком. Медельский нарисовался на пороге и загородил вход. За его спиной ничего не было видно кроме слабого фиолетового света.

— Водка есть? — спросил ересиарх.

Магистр сунул руку назад и извлек бутылку.

— В долг, — значительно сказал ересиарх и пошел домой.

В своей комнате Петр не обнаружил никого. Только Ковалев суетливо рыскал по полкам в поисках закуски. Бекаревич замер с бутылкой в руках, воздел глаза к потолку и попытался понять: почему Медельский сразу и в долг отдал ему водку?

Здесь оставим гностического ересиарха и не будем о нем беспокоится. Жидкий сорокоградусный дьяволенок слишком слаб, чтобы с ним справиться.

А чем занимается абсурд-режиссер Шпагин? Андрюша глубоко спит у себя под звуки божественной музыки. За вечер он успел обежать все этажи с первого по девятый, но нигде его вселеннская любовь не была воспринята адекватно. Но режиссер никогда без боя не отказывался от своих принципов…

6

Вечерело когда Володя Баркасов наконец-то увидел перед собой гигантский и родной Дом студентов. Володя очень устал пройдя за день эти бредовые и кошмарные пятьсот метров, отделявшие Дом от берега. Из последних сил гордо продефелировав мимо вахтерши, строго зыркая на нее левым глазом, Володя оказался в недрах нашей вавилонской башни. Запутанность и безлюдность коридорных лабиринтов неприятно удивила путешественника: на каком этаже он находится и где ему переночевать? По пути попалась полуоткрытая дверь. Заглянув в темную пустую комнату, Володя радостно повалился на кровать. Он нашел ночлег и завершил на сегодня свой скорбный путь.

Уже засыпающего Володю сильно толкнули в бок.

— Отстань, — пробурчал он, повернувшись лицом к стене.

— Рота, подъем! — пропищал голосок дневального, пнувшего ногой в володину спину.

— А? — вскочил Баркасов на ноги, но ничего не увидел.

— Хе-хе-хе, — прозвучало за его спиной.

Володя резко развернулся. Громко захлопало и тень крыла коснулась его щеки.

Донельзя испуганный наш герой бросился на стену и щелкнул выключателем. Слабый фиолетовый свет залил комнату, двухспальную койку, стол, книжные полки, открытое в бездну окно.

— Эскадрон моих мыслей шальных! — донеслось из бездны.

— Атас! — отозвалось с другой стороны.

"Что за чертовщина?!" — догадался Володя и укрепился духом.

Взяв со стола газету "Правда", расстелив ее посреди комнаты, Володя встал на нее, закрыл глаза, пробурчал невнятную молитву: "Папа, мама и все женщины, с которыми я знался, простите мя", и уже приготовился таким образом героически спать посреди этого шабаша, когда распахнулась дверь. Закачалась, замерцала лампочка на потолке и погасла. Прямо на Володю надвигалась черная морда, в глазах — желтый блеск.

— Ты что здесь делаешь? Как посмел войти!? — грохочуще прорычала морда и перешла на пронзительный визг, — Сейчас милицию позову!

Дар речи покинул Баркасова. "С нами крестная сила!" — только подумал он, пятясь назад. Загорелось на стене бра и осветило поднятую в крестном знамении руку Баркасова и черную бороду Медельского. Два Врага стояли друг против друга…

— А, это ты, Володя, — магистр постарался выразить приятность на хмуром недовольном лице, — заблудился наверное. Пошли, я твою комнату покажу, — и отвел к дверям с 431 номером.

— Ах! — два радостных девичьих голоска отозвались на володин стук.