Богоматерь Нильская - [46]

Кортеж с двумя военными джипами впереди выехал за ворота, проследовал по дороге и скрылся за завесой дождя.

Визит королевы Фабиолы долго еще служил пищей для разговоров среди лицеисток. Все сожалели, что он оказался таким коротким и что не удалось полностью показать гостям прекрасную программу, которую так долго и тщательно готовили, особенно горевали хористки и девочки из танцевальной группы. С чего это королева так спешила? Для королевы это даже как-то неприлично. Разве королеве пристало так быстро ходить? Пусть даже не королеве, а просто женщине, которая уважает себя? Сразу видно белых с их дурными манерами. Вероника вспомнила в качестве примера бамикази прежних времен: вот кто умел перемещаться медленно, с достоинством, словно отсчитывая каждый свой шаг, никому и в голову не пришло бы поторопить их, как делал тот человек с часами, они сами решали, как распорядиться своим временем. Глориоза тут же ответила, что те королевы были тутси, а значит бездельницы, никогда не державшие мотыги в руках, паразитки, жившие за счет бедняков, гнувших на них спину. И что их манеры настоящим руандийкам не подходят.

Модеста заметила, что они не могли передвигаться без посторонней помощи из-за всех этих браслетов на руках и ногах.

Но главной темой споров стала красота Фабиолы. Большинство считали, что она настоящая красавица, красивее, чем госпожа де Деккер, такая белая, белее, чем белые женщины из столицы. При этом у нее все было белое: белая юбка, белый жакет – как мужской пиджак, белые туфли: интересно, как это они ни капельки не испачкались? Некоторые высказывали сожаление, что она не надела длинное платье, до пола, со шлейфом, настоящее королевское платье, как на картинках в учебнике истории или как у Золушки. Иммакюле наставительным тоном пояснила, что на королеве был костюм и что именно так одеваются у себя в Европе белые женщины.

– Все равно она не красивее королевы Гиканды, – не удержалась от замечания Вероника.

– Эта твоя бывшая королева! – взорвалась Глориоза. – И чем помогла ей ее так называемая красота? Сидит под арестом на своей вилле в Бутаре, не думаю, что ее ждет светлое будущее. Вы, тутси, всегда воображаете себя самыми красивыми в мире, но теперь красота на нашей стороне. А ваша якобы красота еще принесет вам немало горя.

А еще была шляпа. Таинственная шляпа. Огромная, тоже белая, с розовыми шелковыми бантами, перьями, цветами, – настоящий сад, Эдем, как сказал бы отец Эрменегильд. Каким образом эта шляпа могла уместиться под капюшоном, под которым Фабиола укрылась от дождя? А может, она надела ее под прикрытием зонтов, перед тем как войти в вестибюль? Вот это была загадка. Во всяком случае, всеми было признано, что это – настоящая королевская шляпа, лучше любой короны, ничего подобного в Руанде никогда не видели. Кроме королевы, такое монументальное сооружение на голове никто не мог бы вынести.

Все с нетерпением ждали вестей от Годлив. Увезли король с королевой с собой дочь президента или нет? Правда ли, что они ее удочерили? Будет ли она им действительно дочерью? А фрейлина Годлив? Полетела она вместе с ними или нет? Спросили сестру Гертруду, которая слушала радио, не слышала ли она чего-нибудь. По радио никто ничего не говорил. Написали письма всем знакомым в столице. Потом сложили все обрывки этой истории вместе. То, что президент имел-таки намерение предложить одну из своих дочерей бельгийской королевской паре, оказалось правдой. Он пожалел короля, не имевшего потомства, и от чистого сердца предложил ему свою дочь, чтобы сохранить род. Он надеялся, что таким образом бельгийцы навсегда останутся на стороне национального большинства, как это было в период обретения независимости. Он становился членом семьи: ради чести их общего ребенка, они не дадут ему пасть. Но король с королевой не поняли. Есть вещи, которые белые никогда не поймут. Бельгийцы ответили, что, конечно, дочь президента может учиться в Бельгии. Это само собой разумеется. Но что касается ребенка в подарок, они сделали вид, что не расслышали, не поняли. Дочь президента осталась, где была, и Годлив тоже.

– Я была права, – сказала Горетти, – все это были выдумки. Годлив такая дура, что в конце концов поверила собственному вранью.

– Посмотрим, что она станет рассказывать, когда вернется, – осмотрительно сказали остальные.

Но Годлив в лицей больше не вернулась. После такого унижения она была не в силах выносить насмешки одноклассниц. И в Бельгию она все же поехала. Отец нашел для нее шикарный пансионат. Говорят, что определенную роль в этом сыграла и мать-настоятельница.

Нос Богоматери

– Модеста, – сказала Глориоза, – ты видела лицо Девы Марии?

– Какой?

– Ну, статуи Богоматери Нильской.

– И что? Оно и правда не такое, как у других Богородиц. Черное. Белые покрасили его в черный цвет. Все это, конечно, чтобы сделать нам, руандийцам, приятно, но ее младенец, там, в часовне, остался белым.

– А ты заметила, какой у нее нос? Маленький, прямой – это нос тутси.

– Они просто взяли белую Мадонну, покрасили ее в черный цвет, а нос остался как у белых.

– Да, но теперь, когда она черная, у нее нос как у тутси.