Богиня судеб - [16]

Гвидо, у нижней ступеньки обогнавший философа, быстрым шагом подошел к столу и уселся между Пеппо и Леонардасом. Бенино занял место против него, между толстяком Теренцо и Маршаллом.

- Прошу простить меня, друзья мои, - без обиняков начал младший из Деметриосов. - Я хочу задать вам всем по несколько вопросов. Если вы предпочтете любезность замкнутости и настороженности, вы ответите мне скоро и честно, что будет означать только одно: совесть ваша ничем не запятнана.

Столь витиеватой речи от малыша Гвидо никто не ожидал. Машинально кивнув ему, гости перевели взоры на философа, ожидая от него подтверждений сказанному.

- Да, - кивнул Бенино. - Пусть Гвидо Деметриос спрашивает, а мы будем отвечать.

- А кто наделил его такими полномочиями? - вдруг визгливо вопросил Заир Шах. - Кто? Уж не сам ли достопочтенный Сервус? Ха!

- Стыдно, - укорил его Маршалл. - Стыдно тебе, старик. Как неучтиво поминаешь ты о погибшем, да к тому же хозяине этого славного дома! Пусть юноша спрашивает, потерпим.

Юноша, коему недавно исполнилось уж двадцать восемь лет, благодарно посмотрел на тимита.

- Тем не менее я отвечу, - сказал он, улыбаясь. - Ты философ? неожиданно обратился он к Бенино.

- Да, - удивленно сказал тот. - А ты, Маршалл, купец?

- Купец, верно.

- Ты, Заир Шах, астролог?

- Ну, астролог, и что с того?

- А ты, Теренцо?

- Он знатного канталского рода, - ответила за все ещё молчащего супруга Лавиния. - Его дед был конюшим самого короля.

- Понятно. Так вот...

- А я - поэт, - встрял забытый Леонардас.

- Прекрасно. Так вот. А я - дознаватель. Правда, на службе я не состою, а занимаюсь делом сим сам по себе. Но, смею сказать, мои способности были неоднократно замечены, и однажды меня даже вызывали во дворец важного дворянина в Цинцероте! Там пропало золотое... А впрочем, это неважно. Думаю, теперь я могу спрашивать?

- Да можешь, можешь, - важно махнул костлявой рукой Леонардас. - Я слушаю.

Поскольку эганец сам назначил себя первым номером, Гвидо с него и начал.

- Скажи, любезнейший, что ты делал прошлым вечером после трапезы?

- Спать пошел, как и все.

- Ты лег сразу?

- Ну.

- Ты ничего не слыхал ночью?

- Ни звука.

- Ладно, теперь ты, - он повернул голову к Заир Шаху, не обращая внимания на тут же надувшегося Леонардаса, который намеревался всю беседу посвятить своей персоне. - И тебе такой вопрос: что ты делал после вечерней трапезы?

- Тоже пошел спать, - фыркая, сообщил старик. - И ночью я ничего не слыхал. Слава Садоку и пророку его Халему, а также светлому Лотту и гораздо менее светлому, я бы даже сказал, совсем темному Рузбону, сплю я крепко и без сновидений. Был как-то случай, когда я вдруг проснулся, но, помнится, лет этак пять назад...

- Я понял, - торопливо перебил болтливого Заир Шаха Гвидо и обратился к Маршаллу. - А ты? Что ты делал прошлым вечером?

- Увы, ничем не могу тебе помочь. Я тоже пошел спать и тоже совершенно ничего не слышал.

- И я, - вставил Пеппо, не дожидаясь вопроса.

- И мы, - тихо молвила прекрасная Лавиния, скользнув равнодушным взглядом по кошачьей мордочке дознавателя.

Кстати, решил Гвидо, надо присмотреться к ней повнимательней. Не так проста девица, как кажется. Во всей её хрупкости, во всем изяществе фигуры и лепки лица есть что-то ещё - какая-то сила, что ли. Пока он не умел разобрать, но надеялся впоследствии.

- Перейдем к другому вопросу. Скажи мне...

- Я! - бухнул Леонардас, видя, что дознаватель собирается обратиться к Маршаллу, как самому спокойному и рассудительному.

- Пусть ты, - согласился Гвидо. - Скажи, когда ты говорил с нашим любезным хозяином в последний раз?

- Да тогда же, на трапезе. Ты не присутствовал, но знаешь, наверное, что он рассказывал о Богине Судеб. Я поспорил с ним по поводу места рождения этого лала...

- Какого лала?

- Ну, украденного камня. Он называется лал - то есть рубин.

- Камень Богини Судеб и есть тот лал, о котором ты толкуешь?

- О, Митра! - разозлился эганец. - Конечно! Не изумруд же! - А после трапезы?

- А после трапезы я его не видал - Сервуса то есть.

- А голос его слышал?

- Нет, не слышал.

- А ты, Маршалл?

- И я, - тимит пожал плечами. - И вообще я с ним говорил только в хранилище, а за вечерней трапезой и словом не обмолвился. Не очень-то мне было интересно слушать сказки про Богиню Судеб - я и сам о ней все знаю, поэтому я молча доел лебединую гузку да ушел спать.

- Заир Шах?

- О чем мне с ним разговаривать?

- Ну, не знаю, о чем. Мало ли... Так говорил или нет?

- Нет! - выплюнул старый пень, злобно ощерившись.

- А ты, Теренцо?

Толстяк покачал головой, хотя и так было ясно, что он разговаривать ни с кем не мог: только нынешним днем завершался его обет молчания.

- Почему ты не задаешь вопросов Бенино Брассу? - Лавиния улыбнулась, смягчая смысл вопроса.

- Бенино мой помощник, и его я опрошу при случае.

- Отчего ж? - философ обиженно отвернулся от девушки, на кою перед тем глазел как на редкостный ордийский агат. - Я могу и сейчас ответить. Да, я говорил с Сервусом после вечерней трапезы. Он спросил, не готов ли я купить у него гранат - помните? он зовется Красным Отцом. Я сказал, что пока не готов, ибо заплатил лишку второму учителю моего Пеппо за дополнительные занятия по астрологии. Тогда Сервус засмеялся и укорил меня в лукавстве: мол, никакая лишка не сделает плюса или минуса в цене граната. Мол, он стоит так дорого, сколько не стоят все учителя в Багесе вместе взятые. Я признался, что у меня вовсе нет денег и просил его искать другого покупателя - вот и все.