Богиня и Зеленый сыр - [57]

– Во как! Знай наших! – поддержала её Полина.

Когда бутылка «Рислинга» была допита, Полина и Лена поняли, что основательно наклюкались.

– Как же я теперь домой поеду? – заканючила Полина. – Я же на ногах не стою!

– Я тоже! – заныла Ленка.

– Ладно, так и быть, я вас отвезу! – сжалилась трезвая Марьяна.

– Эх, пьяная мать – горе семьи! – вздохнула Полина.

41

Утром в понедельник он позвонил ей на мобильный.

– Как жизнь? – спросил Олег.

– Жизнь прекрасна, но удивительна! – философски заметила Полина.

– И что же в ней удивительного?

– Ну, например, то, что я работаю над новым интересным проектом, – сказала она.

– А что за проект? – поинтересовался Олег.

– Ты пробовал когда-нибудь напиток «Гринайс»? – ответила она вопросом на вопрос.

– Нет.

– В том-то всё и дело! – оживилась Полина. – А моя задача – сделать так, чтобы на этот вопрос любой человек отвечал: «Гринайс? Конечно! А кто же его не пробовал!?».

– И как же ты собираешься этого добиться?

– С помощью рекламы можно добиться буквально чего угодно! Но только если владеешь этим искусством.

– А ты считаешь, что реклама – это искусство?

– Конечно! – уверенно сказала Полина. – Это искусство впаривания продукта потребителям!

– Понятно. Важнейшим из всех искусств для нас является… реклама!

– Точно! А как продвигается твой перевод? – спросила она.

– Перевод я, наконец, сдал! По этому случаю собираю своих школьных друзей у себя на даче на шашлыки. И тебя тоже приглашаю! Приедешь?

– Когда?

– В воскресенье.

– А можно я приеду с Сашкой? – спросила Полина.

– Конечно! Многие приедут целыми семьями, там будет много детей, Сашке будет с кем играть. Записывай, как ехать.

Олег стал подробно рассказывать Полине, как доехать до его дачи. В середине объяснения Полина его прервала:

– Олег! Должна тебе признаться. У меня болезнь.

– Какая болезнь?

– Называется «топографический кретинизм». Я очень плохо ориентируюсь в пространстве и могу легко заблудиться. Не думаю, что я способна самостоятельно доехать до твоей дачи. Может быть, я могу поехать с кем-то из твоих одноклассников?

– Нет проблем! – сказал Олег. – Я сейчас позвоню Чеснокову. Он тебя заберёт.

– Буду ему очень благодарна!

В воскресенье около четырёх часов дня Чесноков подъехал к даче Олега. В машине, кроме самого Валерки, сидели его жена Лариса, сын Илюша, Полина и Сашка. Когда они вышли из машины, в саду уже вовсю гудел народ и кипела работа. Женщины готовили салаты, мужчины жарили шашлыки. Полина привезла с собой пирог с яблоками собственного приготовления. Чесноков достал из машины несколько упаковок чешского пива.

Стол накрыли на веранде. Олег сел во главе стола, справа от него сидела Полина, слева Валерка с Ларисой. Рядом с Полиной сели Лиза Королькова и Надя Сидорчук с мужем, а напротив них – Женя Гаврилов и Миша Кузнецов. Детям накрыли отдельный маленький столик. Когда все наконец расселись, Валерка встал и произнёс лаконичный тост:

– Будем!

– Нет, Лер, так не пойдёт, – остановил его Олег. – Я считаю, надо расширить тему.

– Олег, лучше ты скажи тост! – закричали Лиза и Надя.

Олег встал, поднял свой бокал и оглядел собравшихся. Все притихли.

– Когда мы учились в школе, – сказал он, – всем нам казалось, что самое лучшее – впереди. Когда мы стали старше, многим из нас стало казаться, что наши лучшие годы уже позади. Я думаю, что чтобы не пропустить самое лучшее время в нашей жизни, надо радоваться настоящему! Так выпьем же за настоящий момент, друзья, и за всех нас! За то, что мы вместе здесь и сейчас!

– За наше настоящее! – закричали собравшиеся за столом. – За нас!

Все чокнулись и выпили. Какое-то время за столом было тихо, раздавался только звон ножей и вилок. Когда все утолили начальный голод, начали вспоминать смешные случаи из школьной жизни.

– А помните, у нас в классе учился Костя Мензелинцев? Его ещё все дразнили «Мензуркиным»? – спросил Миша Кузнецов.

– Да, да, помню, ужасный был приколист! – сказала Лиза Королькова.

– Я помню, у нас учительница химии заболела, и вместо неё к нам пришла практикантка, – сказал Миша. – Она что-то объясняла, а Мензелинцев развернулся на сто восемьдесят градусов и с кем-то болтал на задней парте. Она раз сказала: «Прекратить разговоры!», два сказала, а он вообще внимания не обращает. Она у меня спрашивает: «Как его фамилия?» А я на автомате говорю: «Мензуркин». Она подошла к нему, взяла за плечо и говорит ему: «Мензуркин, а ну-ка перестань болтать!» Он обалдел и говорит: «Я?» Она ему: «А разве ты не Мензуркин?» А он ей: «А вы не колба?»

За столом раздался дружный смех.

– А я помню, – сказал Женя Гаврилов, – как Чесноков в десятом классе у Олега на дне рождения напился и приставал ко всем с дурацким вопросом: «Ну ты мне скажи кон-крен-ко, почему ты считаешь, что я пьяный?!», когда он уже лыка не вязал и едва стоял на ногах.

– Лукин, а помнишь, как ты подрался с Вадиком Деевым? На дискотеке? – вспомнила Лиза.

– Да, помню, помню, – ответил Олег. – Я ему тогда губу расквасил, а он мне бровь рассёк. Вон шрам до сих пор остался.

И Олег продемонстрировал сидящим за столом тонкий белёсый шрам над правой бровью.

– А из-за чего вы подрались-то? – спросила Надя Сидорчук.