Боги как боги - [76]

Бог-коллекционер посмотрел на лимобоевку. Та скукожилась. Её собеседник больше не напоминал благодушного, безобидного гнома. Волосы в ушах нестерпимо сияли, на лысине плясали опасные блики, и казалось, что из ушей и из макушки его бьёт беспощадное всепожирающее пламя.

— Боги ходят со смартфонами и берут имена? Так это нормально. Они стремятся к конечной метаморфозе. Энергия мира на исходе, и дробить её дальше почти невозможно. Скоро боги начнут болеть и умирать. Скоро они станут людьми… Массовая миграция в «Лучший из миров»? Это тоже нормально. В итоге наш мир сольётся с ЛиМом. Бороться здесь бесполезно. Всё равно что Хаос Изначальный ложкой вычёрпывать.

— «ЛиМ» надо уничтожить! — сдавленно пискнула несчастная компаньонка, раздавленная жутким знанием.

— Пфф! — снова фыркнул могучий и лучезарный в облике сухонького старичка. — Это бесполезно. Одна из его копий тут же обретёт бытие. Притом без всякого участия со стороны Совета по мироустройству, Союза креаторов или иной бессмысленной организации. ЛиМ уже есть. Всё уже свершилось.

Он помолчал и уже обычным, скрипучим голосом добавил:

— Так что не ждите. Не вступлю я в вашу компашку. Идите и листовки свои заберите.

Богиня-компаньонка подхватилась и практически сбежала от пророка страшных перемен.

А пророк на минуту смежил веки, задышал медленно и глубоко, уравновесился с реальностью. Открыл глаза и посмотрел вокруг, вбирая всё и не видя ничего.

Светило солнце. Искрились радуги в фонтане. По мостовой прогуливались жизнерадостные, беззаботные боги. Мир двигался к финалу, и это было нормально.

Интересы стаи

Вот ещё один занятный мирок. Почему-то нынешним креаторам мало просто людей, им надо обязательно придумать ужасы ещё ужаснее. Мало кто из художников понимает, что творят они всё тех же людей, просто придумав им новые, жутковатые личины. А творя людей, не понимают, что раз за разом творят себя самих.

***

Шаркуна вышла из юрты, волоча за собой тяжёлый мешок.

— Гули-гули-гули! — заорала она на всю топкую пустошь.

Пугливые, тощие, синеватые гули не замедлили явиться. Ещё бы, ведь в болотную грязищу с жирным чавканьем шмякались лакомые куски. Куски шаманкиного врага.

— Мясо жрите, а кости мне.

Худющие, осклизлые трупоеды жадно накинулись на еду. Шаркуна старалась зашвырнуть попахивающие шматы подальше. К живым людям твари подходить боялись.

Не прошло и минуты, как явился чумазый, радостный Углукаш с огнём в глазах.

— Лукаша, — заревела мать, — не гоняй гулек, а то они убегут, и у нас тут неделю будет мертвечиной смердеть!

Естественно, любимое чадо не послушалось. С гиканьем, свистом и бешеным охотничьим азартом мальчишка ринулся к упырям, увязая в чмокающей жиже.

Эта стая уже давно за Шаркуной таскалась. К норову Лукашика они уже привыкли и даже придумали своими протухшими мозгами хитрость: самый тщедушный гуль отвлекает пострела, а остальные быстренько хватают куски под мышку и отбегают на безопасное расстояние.

— Эй, доходяги! Чтобы кости сами мне принесли! Я не буду их по всему болоту собирать!

Послышался жалобный скулёж, вроде шакальего. Мол, «постараемся, но не обещаем». Даже эта недалёкая нечисть знала, что шаманка в любом случае соберёт начисто обглоданные косточки — до единой. Ведь именно ради них затрачивалось столько усилий. Все эти кочёвки, всё актёрское мастерство, все хитрости Шаркуны были нацелены на добычу именно этого ценного снадобья — костей врага. Она перетирала их в чудодейственный порошок, из которого составлялись мощные зелья и эликсиры, гордость и главный источник дохода чародейки. Порошок этот расходовался с пугающей быстротой, поэтому и приходилось не реже двух раз в год искать новую глухую деревушку, примечать там какого-нибудь легковерного и вспыльчивого дурачка, умело и тонко настраивать против себя, чтобы в сердце его зародилась истинная ненависть к ведьме. Потом незаметно, не вызывая подозрений, выманить злопыхателя и аккуратненько, вежливенько бритвой по горлу — чик! Все улики скрыть, все следы замести, обставить исчезновение так, чтобы никто не подкопался. Разделать тушу и избавиться от мяса. Понятно, при этом никто не отменял обязанностей шаманки, доброй соседки и матери, в конце концов.

Лукаша с размаху плюхнулся в грязь ничком. Встал, обтекая от торчащего чубчика и до кончиков разбитых замшевых чуней. Протёр глаза, хохотнул и с боевым кличем снова пустился в погоню.

«Вот расколдую отца, пусть объяснит тебе, что маму надо слушать, балбес ты этакий», — бурчала Шаркуна. Бурчала, конечно, не всерьёз. В качестве вьючного животного её супруг был куда покладистее и полезнее, чем в природном, двуногом виде.

«Сама осла выбрала, сама и виновата», — бормотала шаманка, почёсывая непарнокопытного спутника между ушей.

— Полюбуйся на сына. Если и дальше так пойдёт, скоро будете оба у меня травку жевать. В чисто воспитательных целях.

Покачала головой и скрылась в юрте.

Ночью, когда Углукаш уже видел третий сон, самый мелкий гуль притащил охапку беленьких, блестящих костей. Пузо его выпирало: стая позаботилась хорошенько накормить главного отвлекателя мальчишки. Интересы стаи — это благополучие каждого из её членов. И каждый из них, в свою очередь, работает на благо стаи.