Боги и гиганты - [122]

Виганд затаил дыхание: ведь он четыре семестра был учеником Кекуле, — но постарался сдержать себя и тщательно, уняв дрожь в руках, стряхнул пепел с сигары.

— Вы, — продолжал Кекуле. И опять сделал маленькую мучительную паузу, — вы, мой дорогой Шрадер, будете иметь честь…

Итак, все кончено.

— …послезавтра выехать со мной в Малую Азию и войти в историю исследований древности как археолог, раскопавший Приену.

Ганс Шрадер побледнел, как мертвец.

— Но это… это невозможно, господин тайный советник.

Затем он объяснил — кстати, это уже давно было известно всем, кроме берлинцев, — что начал большую и интересную работу об архаических мраморных статуях Акрополя и ранее чем через несколько недель или, вернее, месяцев не успеет ее закончить. Прервать? Нет, это трудно, работа что называется на ходу, а Приена потребует годы.

Виганд незаметно передвинул свой стул так, чтобы его лицо попало в свет лампы.

«Я же здесь, возьмите меня, дайте мне этот последний шанс!» — хотелось ему крикнуть. Но он опять отодвинулся от лампы, смочил языком левый указательный палец и приклеил кусочек табачного листа, оторвавшегося от тлеющей сигары.

— Что, если мы примем временное решение? — Дёрпфельд спросил совсем тихо. — Ведь господин Шрадер сможет выехать в Приену сразу же, как только закончит здесь свою работу, а пока его там может замещать господин Виганд. Как вы считаете, дорогой Виганд?

Теперь только ни в коем случае не показать своего восторга! Только не хвататься за предложение обеими руками! Только не бросаться на шею Дёрпфельду, Кекуле, Шрадеру!

— Почему бы и нет? — ответил он. — Интересная задача… (тихо) этого я в сущности желал давно… (нормальным голосом) и здесь в данный момент я все равно не принесу большой пользы, так как моя (вот вам, пожалуйста!) вилла в Фалерпе уже раскопана и доклад написан. Насколько я помню, Александр Великий был последним из тех, кто отпускал средства на строительство Приемы. Не так ли, господин тайный советник? И затем Ороферн из Каппадокии хранил государственное сокровище в сумме около 400 талантов в храме Афины в Приене. Не так ли, господин тайный советник?

— Вы удивляете меня, Виганд! Не иначе как вы взялись за занятия серьезно. Я удивлен, и мое уважение к вам значительно возросло. Откуда вы это знаете? Честно говоря, я сам об этом ничего не знал.

— Ну что вы, господин тайный советник, меня уже давно весьма интересуют планы господина Хуманна. (Ну, что? Разве не к месту сказано?) Я всегда немного увлекался источниками, так как хотел быть в курсе дел Института, к которому я себя, как стипендиат, теперь уже могу при всей своей скромности причислять.

— Хорошо, Виганд, пусть будет так, как предлагает господин Дёрпфельд. Итак, готовы ли вы заместить нашего друга Шрадера в Приене? Напоминаю еще раз, чтобы вы правильно это поняли: вы только замещаете на время Шрадера и ничего более. Согласны ли вы на эти условия?

— Да, господин тайный советник. Положа руку на сердце, я говорю, что готов отдать делу те небольшие крупицы разума, которые, я надеюсь, у меня есть.

— Теперь вы ждете комплимента, Виганд. Знаю я вас. Однако я вполне согласен с той оценкой, которую гы дали своим дарованиям. Ну, не будем об этом говорить. Пока вы останетесь здесь и будете ждать вызова. Я свяжусь из Пергама по телеграфу с господином генеральным директором и с главной дирекцией. Вы получите извещение.

Виганд поклонился. Это был шанс, его шанс.

Глава вторая

И вот теперь Теодор Виганд стоит на палубе парохода, который подходит к пирсу Смирны. Ярко светит солнце последней недели сентября. Quod felix faustumquе sit[63].

Путешественник мерно покачивается в пролетке, которая, бессмысленно петляя по городу, постепенно приближается к цели. Кучер по лицу седока сразу же понял, что он незнаком с городом, и решил основательно использовать это обстоятельство; тем более что тот в резкой форме отказался от предложения показать ему, иностранцу, пляшущих и голосящих дервишей, чтобы он ни в коем случае не оставил без внимания эту достопримечательность. Ну, раз так, то вместо того чтобы везти иностранца напрямик из Дуана на северо-восток, в район франков, он прокатит его сначала в юго-восточном направлении, в армянский район, затем на юго-запад, к евреям, а потом в южном направлении, в город турок, ниже скал Пагуса со старой крепостью. Слава Аллаху! Пусть он надолго сохранит глупость в голове у этих иностранцев! Виганд не замечает (да и не может заметить) странных зигзагообразных поворотов, которые совершают лошади добропорядочного возницы: ведь он впервые попал на землю Анатолии, не считая поездки с Дёрпфельдом в Трою.

Поэтому дорога не кажется ему слишком скучной и длинной. Виганд любуется узкими улицами и цветными вышивками на тюрбанах, торговцами, дерущими горло, расхваливая свои товары, спешащими куда-то женщина мн, лица которых плотно закрыты чадрой, длинными караванами верблюдов с навьюченными чуть ли не до небес товарами, внезапно возникающими перед глазами многочисленными турецкими кладбищами, усаженными высокими стройными кипарисами.

От вокзала Басма кучер решительно берет направление на север. Поездка вместо десяти минут продолжалась полтора часа. Извозчик готов присягнуть, что за час езды ему полагается 25 пиастров, так установлено его превосходительством вали.