Боги Гринвича - [4]

Сай узнал имя невесты. Узнал, что ее учеба — источник разногласий. Сигги хотел жениться прямо сейчас. Но для Ханны получение степени в области права стояло на первом месте. Ни к чему планировать свадьбу, возражала Ханна, при ее нагрузке на юридическом факультете Университета Рейкьявика.

Интерес Лизера к исландцу имел мало общего с обычной приветливостью. Речь шла о мерах безопасности. Сая беспокоило, сколько успел услышать Сигги и не станет ли он угрозой. Однако добыча информации требует определенного изящества. Маленькая жертва ради крупного куша.

— А что привело вас в Исландию? — поинтересовался Сигги между делом.

— Я управляю хедж-фондом.

— Я в этом слабо разбираюсь, — признался Сигги.

— Как и большинство людей, — ответил Сай мягким сочувствующим тоном. — По-моему, у хедж-фондов есть три общие черты. Мы управляем деньгами. Мы обычно берем двадцать процентов с прибыли. И мы не так регламентированы, как большинство финансовых организаций, поскольку каждый из нас работает с ограниченным числом богатых инвесторов.

— А какой смысл у слова «хедж»? При чем тут изгородь?

— Справедливый вопрос. Это слово часто вводит в заблуждение. Из-за него кажется, что мы занимаемся защитой инвестиций от падения курса акций — как владельцы недвижимости страхуют здания от пожара. Я их защищаю. Но так поступают не все. Как я и говорил, хедж-фонды управляют деньгами состоятельных инвесторов.

— Ну, значит, я тут не при делах, — задумчиво отметил Сигги. — Все равно у меня не хватает мозгов на все эти акции и облигации.

Сай расслабился. И неожиданно получил приз. Сигги владел небольшой картинной галереей в двух кварталах отсюда. Исландец много путешествовал, свободно говорил по-русски и имел личную клиентуру в Восточной Европе. Лизер, истинный ценитель искусства и коллекционер с эклектичными вкусами, пришел в восторг от этого открытия. Он покрывал стены своего дома и офиса работами новых мастеров отовсюду.

— Хотите взглянуть на мою галерею? — предложил Сигги. — Можем зайти туда, когда придет Ханна.

— Только не я, — ответил Наполеон. — Я иду спать.

— И не я, — добавил Высокий. — Сай — тот, кто вам нужен. Он хочет стать Стиви Коэном.

Высокий говорил об основателе «САК Кэпитал Партнерс». Коэн, миллиардер и король хедж-фондов, владел сокровищами. Его коллекция, по некоторым оценкам стоящая семьсот миллионов долларов, включала работы Эдварда Мунка, Пабло Пикассо и Энди Уорхолла.

— Мне еще рано тягаться с Коэном, — задумчиво возразил Сай. — Может, в один прекрасный день…

Сигги и Сай могли проболтать об искусстве всю ночь. Но Лизер придерживался плана и старался выведать об исландце как можно больше и убедиться в его безвредности.

Сай узнал, что Сигги, не умеющий придерживаться своей нормы, от спиртного веселеет и много говорит. Он узнал имена родителей Сигги, не говоря уже о старшем брате и сестре. Узнал, что исландец особенно близок со своим троюродным братом.

Сай упустил только одну деталь.

Троюродный брат Сигги, Олавюр, работал в «Хафнарбанки» директором по стратегическому развитию и задавал курс конкурентной стратегии банка. И именно он должен был отбивать атаки хедж-фондов.

Глава 3

19 декабря, среда

— Ты слишком тянешь.

— Занимайтесь своими делами и не мешайте мне заниматься своими.

Рейчел Виттье, раздраженная его настойчивостью, захлопнула мобильник. Кому вообще нужны такие разговоры? Она ни разу не подводила своего нанимателя. Еще два, ну, может, три года этих сложностей — и она сможет послать его подальше. Скопит достаточно денег, и с подработками будет покончено навсегда. По крайней мере, пока она не переедет в Париж.

— Доставайте ботинки, — посоветовал по радио диджей. — Идет метель.

Рейчел выглянула из окна клиники на Парк-авеню. Все утро Нью-Йорк терзали порывы ветра. Сейчас лавины низких облаков посыпали город снежной пылью. Рано или поздно они перейдут в широкомасштабное наступление.

Метель вызовет пробки. Такси будет заносить на заснеженных дорогах, «дворники» — непрерывно мотаться туда-сюда. Таксисты станут крыть друг друга почем зря и цепляться крыльями машин, а пешеходы — сталкиваться на скользких тротуарах и спешить из одного магазина в другой. Но в зеленых глазах Рейчел отражался только холодный расчет, как будто она была не здесь, почти в трансе.

Рейчел пресытилась праздничным безумием Нью-Йорка. Она не обращала внимания на рождественские украшения и звон колокольчиков Армии спасения на Пятой авеню. Сегодня тот самый день. Пора идти.

Рейчел вышла из комнаты отдыха и по отделанному мрамором коридору добралась до приемной. Там, среди высоких папоротников и старых номеров «Пипл», она увидела Дока. Один из самых известных пластических хирургов Нью-Йорка, около пятидесяти и слишком уж голливудского типа, на ее вкус. Он, не страшась погоды, отправлялся на обед.

— Я ухожу с обеда, — объявила женщина. — Увидимся завтра.

Рейчел не спрашивала. Она сообщала. Она владела Доком. Он готовил для нее шприцы с коллагеном. Он покупал ей ланчи, когда бы она ни попросила об этом. Док был боссом, большим пирогом на противне. Но он всегда отвечал ей «да». И Рейчел сомневалась, что причиной этому служит ее сладкий техасский акцент.