Боги Гринвича - [2]

— Калеб, кто еще хочет выйти?

— Все, кого я привел.

— Не Уитни? — настаивал Кьюсак.

— Да.

— А что Гулд?

— Все, — повторил Калеб. — По моим расчетам, наш общий капитал составляет сто двадцать миллионов долларов.

— Вы согласились заморозить капитал, — возразил Кьюсак. — Мы говорим о восьмидесяти пяти процентах того, чем я управляю, и…

— Мои юристы говорят, что твои документы — просто шутка.

— Вы говорили с Роупсом и Греем?

— А что это изменит? Джеймс, просто верни нам наши деньги.

— И это все? — жестко спросил Кьюсак, хотя изнутри его трясло.

— У меня связаны руки.

— Ага. Резким сокращением бюджета.

— Я буду баллотироваться на пост губернатора, — ответил Калеб. — И не смогу просить своих приятелей о взносах, если они потеряют последнюю рубашку в «Петри Диш Кэпитал» или как там называется твой хедж-фонд.

— И вы думаете, что забрать деньги — разумный ход на этом рынке?

— Вопрос не обсуждается.

После этого разговора прошло почти шесть часов. Рынки закрылись. Солнце садилось. А Кьюсак отчаянно напрягал мозги, пытаясь выдумать чудо, поймать лучик надежды, что угодно ради спасения бизнеса от выкупа, который оставит под управлением меньше двадцати миллионов.

На поиски замены ста двадцати миллионов Калеба и его товарищей-дезертиров могут понадобиться годы. А до тех пор доходов от оставшихся двадцати миллионов не хватит на оплату счетов за электричество. У Кьюсака не было средств для финансирования деятельности фонда. Он поставил на доску все, как в техасском покере. Все фишки до единой.

Угрюмая реальность слов Калеба заполоняла голову Кьюсака, его мысли теряли фокус. Башни Нью-Йорка ускользали, и их место занимали «ирландские линкоры» его юности, домики на три семьи в Сомервилле, штат Массачусетс.

Джимми всегда был драчливым мальчишкой с хорошим потенциалом. Давным-давно он променял членство в сомервилльских «синих воротничках» КИА — католики, ирландцы, алкоголики — на карьеру на Уолл-стрит. Сейчас ему тридцать два. Получил образование в старейших университетах Новой Англии, выпускник Колумбийского и Уортонской школы бизнеса. Его послужной список включал годичную ротарианскую стипендию в Японии и пять лет в «Голдман Сакс». Он был надеждой семьи, Сыном, Предпринимателем, на которого рассчитывали родители.

Мечты вчерашнего дня. Бизнес Кьюсака шел на дно. В пробоину размером с «Титаник» хлестала вода. И его до сих пор не отпускали слова главного инвестора. «Имей в виду, тут нет ничего личного».

«Калеб, ты сделал это очень личным».

— И да, Джеймс, мы ждем вас на рождественский ужин.

Глава 2

12 декабря, среда

Следующей ночью на улице под названием Хвервисгата завывал резкий ветер. Он рвался в окна и двери, пробирался по всем закоулкам строгих зданий, выстроившихся вдоль улицы. Воздух пах солью, морем и влагой яростных арктических шквалов. По ощущениям ветер под темным исландским небом был ледяным.

Трое американцев из Коннектикута нашли укрытие от непогоды за обедом в гостинице на Хвервисгата, 101. Мужчины наслаждались отдыхом от торговых площадок Гринвича, которые постепенно затопляло уныние. Однако они приехали в Рейкьявик не ради пустой траты денег. Троица все неделю занималась бизнесом.

Непрерывные встречи с исландскими банкирами и чиновниками низкого уровня, порой просто невыносимые, напоминали похоронную процессию. Марафон из приватных обсуждений ликвидности и долговой нагрузки отуплял. Но оно того стоило. Работа на местах подтвердила догадки и придала очертания плану, который вызревал уже несколько месяцев.

«Хафнарбанки», самый известный банк Исландии, уязвим к финансовой атаке. Банк, чей центральный офис находился в десяти милях к югу от Рейкьявика, взял займы на сорок пять миллиардов долларов. Слишком много долгов, в два раза больше всей исландской экономики. Заметная часть этих сорока пяти миллиардов пришла из-за рубежа. Если европейские вкладчики начнут сомневаться в стабильности «Хафнарбанки» и закрывать счета, он рухнет под тяжестью своих финансовых обязательств. Этот банк стоит на грани.

Достаточно небольшого толчка.

Никто не обсуждал план, ни за первым, ни за главным блюдом из ягненка. Все трое были профи, суровыми ветеранами хедж-фондов и слишком опытными для преждевременных торжеств. Поспешить с подсчетом денег — дурной знак. Радоваться рано. Но каждый чувствовал невысказанные мечты других. Ожидания верного дела, которое принесет десятки миллионов прибыли.

Троица расслабилась только после обеда, завершенного «вертикальной дегустацией» «Каберне совиньон» 2001, 2002 и 2003 годов от «Скримин Игл». От вина у двоих щелкнул переключатель самоконтроля. А уж после «паровозика» из рюмок с портвейном у всех троих побагровели лица. Они поделили счет и перешли в вылизанный бар отеля, где беседа перешла на их дела в Исландии.

— Завтра, — заявил самый высокий из троих финансовых менеджеров, МБА[1] в Стэнфорде, «выгодная» жена и четверо детей, — я сброшу «Хафнарбанки» по тысяче двести.

«Высокий» полагал, что цена акций «Хафнарбанки» вот-вот рухнет. Он планировал занять ценные бумаги и сразу продавать их по тысяче двести крон. Если акции «Хафнарбанки» упадут до пятисот, он сможет купить их по низкой цене, вернуть акции кредитору и получить симпатичную прибыль в семьсот крон за акцию.