Бог с нами, братья! - [40]

Кстати, погремуху «Боцман» ему дали за то, что вместо уставной тельняшки с голубыми полосками, как и положено в ВДВ, он принципиально носил тельник с полосками чёрными. Дух морской пехоты вытравить из него было невозможно. Севастополец. Там самолёты не летают, там только корабли! Даже штаны его держал ремень с якорем. Коронной фразой Боцмана было:

— Сидоров, гальюн по тебе плачет! — и тут же добавлял, — Гальюн, Сидоров, это не имя азиатской девушки. Это место, куда какать ходют.

Именно «ходют». А спорить с ним, что круче ВДВ или Морская пехота никто не решался. Мы с ним были одногодками и, как он говорил, были «самыми старыми» в группе. Во внеслужебное время обращались друг к другу на «ты» и дружбу свою не скрывали. Доходили слухи, что Боцмана от меня хотели сманить, обещая высокое покровительство и даже офицерские погоны. Но узнав о себе, своей маме, бабушке и других ближайших родственниках очень много нового, в интимном плане, забывали, зачем приходили. Вот такой у нас старший прапорщик Гриша Боцаев или Боцман!

Лучший отдых это политзанятия

С лёгкой руки Боцмана убыли в краткосрочный отпуск наши господа офицеры. Это не я такой добрый, это так звёзды сошлись. После крайней операции дали нам немного отдохнуть. Ну да! Правильно! Спим до обеда, а некоторые, с железными нервами, и обед просыпают. Правда, потом в ужин требуют возврат обеда, включая компот. О кроссах с полной выкладкой, напрочь все как-то забыли. Вспомнишь иногда мозоли во всю ступню, затёртые до мяса плечи от неподъёмного ранца и руки, как у орангутанга, оттянутые «калашом» с двумя рожками. Вспомнишь, перевернёшься на другой бок, и спишь дальше. А вечером на дискотеку. А как же! Приоденешься, стрелки на брюках и шнурках отгладишь и пошёл гоголем в гущу. А гуща вся такая изысканная, французскими духами благоухающая, с огромными глазами и длинными ногами! И под Битлов… е-е-е, хали-гали!

Тьфу ты! Вот это понесло товарища майора! Извините, конечно, за лапшу…. Это кто, когда, кому и за какие такие заслуги давал в Армии отдохнуть? На то она и Армия, чтобы быть всегда начеку и не давать никому расслабиться. Враги ж кругом не дремлют! Смотрит Армия — расслабился боец, значит нужно срочно… Что? Правильно! Напрячь командира расслабленного бойца. Поэтому грамотный командир пребывает постоянно в напряжённом состоянии.

Звонит тебе оперативный по бригаде и закладывает по-дружески, а может и от скуки, протяжно зевая в трубку:

— Васильич, к тебе проверяющий из политотдела потопал! Жутко озабоченный.

— Понял, — зеваю в ответ, — с меня, Витёк…

И побежали дежурный с дневальным, грохоча каблучищами, выгонять из всех щелей моих тараканов заспанных. Всех на табуретки рассадили, тетрадки или листочки, хотя бы в руки. Ручек нет? Мерзавцы! Карандаши пополам! Матом глазки открыли и любознательные выражения на физиономиях изобразили. Графин с водой на стол немедленно. Теперь прапорщика… Любого. Причесать, а лучше лысого, чтоб зайчики по стенам казармы! На все пуговки застегнуть и за стол. Газету ему в руки. Любую. С буквами. Желательно «Правду», хоть мятопрошлогоднюю. Читать медленно, без пауз, нудно, чтоб через десять минут жить не хотелось даже проверяющему. Ну, а там уже, как пойдёт… Водички холодненькой? Чаю? Может прервёмся на пять сек?

Сидим. Минут через пять в коридоре дневальный:

— Тыщ майор, бу-бу-бу-жу-жу-жу тра-та-та!

Тут же ору прапорщику:

— Читай, гад!

Как самый опытный сексот, взвизгивает верхней петлёй дверь и:

— Смирна-а-а! Товарищ майор, подразделение «такое-растакое», проводит политзанятие. Отсутствующих нет. Прапорщик (ну допустим) Мушулов.

— Какое политзанятие? Сегодня ж среда, — удивляется, пятясь назад к двери проверяющий, и начинает искать глазами меня.

— Дополнительное, товарищ майор, — не сдаётся прапор, прикрывая тощим телом своего заспанного командира, — по последнему Пленуму ЦК.

— Это по какому такому последнему? — ошалело спрашивает товарищ из политотдела, потея лысиной под фуражкой.

— Дык недавно ж был! — удивлённо разводит руками мой прапор, и я понимаю, прапора нужно поощрить. Морально.

И это уже не нас застигли! Это его в расплох застигли! Это политотделец начинает хлопать глазами, судорожно пытаясь вспомнить, этот чёртов недавнишний Пленум. А зацепиться то и не за что!

— Ну, если по последнему, — чешет вспотевшую лысину, ошарашенный товарищ из политотдела, — я к вам, товарищ майор, — это уже ко мне обращается взъерошенный и непрошенный проверяющий.

Нашёл, таки. И обращается, будто помощи просит. Встаю с табуретки, жму руку майору и широким жестом приглашаю его выйти, и через полтора метра зайти. В мой кабинето-спальне-штаб. Заходим, сам сажусь на единственный в расположении стул со спинкой, а отглаженного майора усаживаю на табурет. Это чтобы не чувствовал себя как дома, ёрзая задницей на отполированной шляпке торчащего из сидушки табурета гвоздя. «Угостить тебя мне нечем, так что, начинай», — пытаюсь передать мысль под козырёк фуражкипроверяющему.

— Александр Васильевич, — почти неофициально и по-дружески, начал майор из политотдела, — у вас служит старший прапорщик Боцаев Григорий Юрьевич.